Патрик Рамбо - Кот в сапогах

— Фу, гадость какая…

— Так пойдемте дубить ему задницу! — крикнул Дюссо, подлинный автор процитированной статьи, изобретательный публицист, писавший также и речи для своего покровителя Фрерона.

Они убрали свои лорнеты подальше, чтобы не поломать их в ходе предприятия; лорнеты имелись у всех, хотя в них не было не малейшей надобности, — этот предмет служил лишь затем, чтобы придавать владельцу вид инвалида по зрению, что помогало избегать рекрутского набора: шуаны Бретани и крестьяне Вандеи снова поднялись во имя короля, нельзя же допустить, чтобы их выдернули отсюда и переодели в солдатское платье. Они смотрели на закопченную четырехэтажную «Гостиницу Мирабо», на узкий проход между лавками цирюльника и торговца жареным мясом.

— Кошмар! — Дюссоль скорчил гримаску. — Мы пропахнем салом!

Войдя в здание, для чего им пришлось перепрыгнуть канавку с застоявшейся водой, они оказались во внутреннем дворике, где были колодец и винтовая лестница.

— Вы что-то ищете?

Щекастый толстяк с заплывшими глазами разглядывал их из открытого окна первого этажа.

— Комнату гражданина Дюпертуа, — отвечал Сент-Обен.

— Чего ж вам надобно от него, мои маленькие господа? — тягучим голосом осведомился пузан.

— Мы, собственно, пришли его малость помять.

— А сам-то ты кто, такой любопытный? — Рукояткой своей трости Дюссо подцепил его за жирный подбородок.

— Я самый и есть хозяин гостиницы.

— И что дальше?

— Мой друг спрашивает, как тебя зовут, ослиная башка!

— Руже. В прежние времена я служил помощником повара у монсеньора принца де Конти…

— И не стыдно тебе пускать под свой кров опасных якобинцев?

— Жить-то надо, а?

— Ну, тебе-то на судьбу грех жаловаться, с таким брюхом ты, уж верно, без обеда не остаешься. Не так ли?

— Ох, мне ведь платят всего шесть франков в месяц за комнату…

— И ты понятия не имел, какое прошлое у твоих постояльцев? — Сент-Обен изобразил на лице крайнее изумление.

— А ведь мой добрый друг прав! — с этими словами Дюссо влепил хозяину гостиницы оплеуху. — Реестр в меблирашках ведется похуже, чем в городском морге.

— Ладно, если тебе и неведомо прошлое этого Дюпертуа, то его настоящее ты знаешь. Покажи-ка, где он притаился.

— Там…

Толстяк указал на закрытое окно верхнего этажа, потом добавил плаксиво:

— В этот час его, поди, и дома нет.

— У тебя есть ключ?

— Свой он носит в кармане.

— Будь повежливей! — Дюссо наградил его новой пощечиной.

— Но все ключи здесь в одном, любую дверь откроют…

— Давай сюда!

— Вот, господа, вот…

Бедняга протянул им простенький ключ, который Сент-Обен буквально вырвал у него из рук. И тотчас распределил роли:

— Я поднимусь туда с Дюссо, Давенном, Русселем и Дювалем. Вы, остальные, побудьте в этом прелестном дворике. Носы, если угодно, можете зажать, но глаз не жмурьте, смотрите в оба. Если господин Руже окажется недостаточно учтивым, вы, разумеется, успеете вволю надавать ему затрещин. И потом, если Дюпертуа нет в его вонючей конуре, он в любой момент может возвратиться, и тут уж ваше дело его отдубасить. Ну, идем!

Часть группы устремилась вверх по лестнице, прямиком к указанной комнате. Дверь была даже не заперта, и они всей гурьбой ввалились в логово якобинца, но обнаружили там всего лишь кумушку со злыми глазами и всклокоченной шевелюрой да девчонку-подростка, которая, трясясь от страха, пряталась у нее за спиной.

— Э, мы ищем убийцу, а нашли его семейку! — Сент-Обен захохотал.

— Паскудные рожи! — сказала мамаша Дюпертуа.

— Дюссо, вы слышали, как она нас обозвала?

— Да, друг мой, это заслуживает основательной порки.

Они надвинулись, размахивая тростями и норовя оттеснить дерзкую к ее убогому ложу. Дюссо воспользовался моментом, чтобы схватить девушку за руку. Она была в рубашке и деревянных сабо.

— Если бы ее умыть, эту девку, она, пожалуй, милашка…

— Не трогайте мою дочь! — завопила фурия.

Она билась на своем соломенном тюфяке, вырываясь из рук троих мюскаденов, которые пытались задрать ей юбку, чтобы ее высечь. Вдруг из темного угла выдвинулся мужлан неотесанного вида — сам Дюпертуа. В руке у него был нож.

— Да я сопляков вроде вас одной ногой расшвыряю! Пинками в зад!

Сент-Обен и его приятели, опешив, не смогли помешать ему выскочить на лестничную площадку. Они бросились вдогонку, оставив женщин, старшая из которых вопила, а младшая плакала. Дюпертуа сбежал по лестнице. Сторожившие внизу мюскадены, также застигнутые врасплох, шарахнулись от его грубого напора.