Патрик Рамбо - Кот в сапогах

Глубокой ночью Буонапарте улизнул от всех. В «Отеле Свободы» он надел один из своих новеньких мундиров поверх кожаных кюлотов, одолженных у актера Тальма, который снабжал его билетами в театр. На его треуголке не было плюмажа — только узкая желтая тесьма и кокарда да еще шерстяные галуны, поскольку золоченой тесьмы армейский казначей ему не выдал. Он возвращался в Тюильри на белой лошади, конфискованной у Сент-Обена, однако по причине своего воинского одеяния предпочел обогнуть Пале-Рояль, крупной рысью проскакал по бульварам и лишь затем, избежав нежелательных осложнений, выехал на набережную Сены. Войдя в Комитет общественного спасения, он застал там Барраса, осаждаемого роем народных представителей, чьи атаки тот отражал с усмешкой, точно находил все это забавным.

— Надо вести переговоры, гражданин генерал.

— Нет.

— Секции готовы договориться.

— Нет.

— Да послушай же, Баррас! Среди мятежников нет согласия.

— С чего ты взял?

— Это же очевидно. Они изнемогают в спорах. Будь они все заодно, они бы нас уже атаковали и Конвент угодил бы в руки роялистов.

— Нет! — гнул свое Баррас. — Вы проголосовали, доверили мне нашу защиту, так предоставьте мне действовать так, как я считаю нужным, и ступайте заседать в Собрании. Пусть каждый занимается своим делом.

Но тут вбежал запыхавшийся генерал-адъютант, как тогда называли дивизионных штабных начальников, и, сорвав с головы шляпу, возвестил:

— Конвент будет атакован в четыре!

— В четыре утра? — Баррас иронически хмыкнул. — Почтенные обыватели почивают в столь ранний час, да и дождь снова пошел, слышите, как он стекает по стеклам? А буржуа мокнуть не любят.

Но присутствующие и не подумали смеяться, уже предчувствуя драму, в которой им, жалким актерам, придется сыграть свои роли. Так или иначе, они один за другим ретировались, не решившись далее возражать Баррасу и оставив его наедине с Буонапарте.

— Нужно достоверно выяснить, не установят ли мятежники с правого и левого берега постоянную связь, чтобы атаковать соединенными силами, — изрек Баррас.

— Разумеется, гражданин генерал, — кивнул Буонапарте.

— И мы должны сплотиться.

— Разумеется.

— А как там пушки?

— Я жду их.

— Кто взялся за это?

— Капитан стрелков, которого мне рекомендовали.

— Ты ему доверяешь?

— Он справится. Я забыл его фамилию, но он не подведет. Он произвел на меня очень хорошее впечатление. Тут не нужно разжевывать каждый приказ: легок на подъем.

— Так или иначе, секционеры не солдаты, достаточно будет стрельнуть в воздух, и они разбегутся, как стая кур. Это же мюскадены: они пугаются любой царапины, им только бы свои мордашки не попортить. Мы разобьем их как Цезарь Помпеево воинство.

— Да, но ими командуют идиоты.

— Какая удача!

— Вовсе нет, они способны реагировать крайне беспорядочно, так что их действия невозможно предвидеть.

— Что ж, надо с умом выстроить диспозицию, как в шахматах.

— Я уже знаю, где установить мои пушки. Смотри, гражданин генерал: вот здесь, здесь, еще здесь…

Водя пальцем, Буонапарте с большой точностью указал места на карте: разместить батарею на подходах к Королевскому мосту, другую на набережной Лувра и Новом мосту, очистить левый берег и начало улицы дю Бак, еще установить по батарее на улицах, ведущих к Тюильри.

— А со стороны парка? — спросил Баррас. — Если Конвент возьмут приступом, депутаты отойдут к Сен-Клу, где сконцентрированы резервные полки.

— Мы расположим дула орудий так, чтобы обеспечить свободный проход на Елисейские Поля.

— Что это? Гром? — Баррас насторожился.

Оба навострили уши. Гул и впрямь походил на далекое ворчание грозы, однако он не утихал. Буонапарте распахнул окно. На террасе Фельянов добровольцы 89-го полка ревели «Виват!», им хором вторили часовые из кордегардии, нацепив свои шапки на острия ружейных штыков.

— Мои пушки, — произнес Буонапарте.

Да, по гравию эспланады катились пушки с Песчаной Пустоши; ухоженные битюги так и лоснились от дождя, они мотали шеями, от их дыхания поднимался пар. Капитан весь в зеленом взбежал на крыльцо, приветствуя людей из кордегардии, и переступил порог комитета, где его ждали Баррас и Буонапарте.

— Ты долго провозился, капитан.

— Перед Шайо нас чуть не разгромила орава мятежников, гражданин. Мы стали в них стрелять. Они удрали со всех ног, спрятались за деревьями.

— Напомни-ка мне, как тебя зовут.

— Мюрат. Иоахим Мюрат из Кагора.