Грэм Джойс - Как подружиться с демонами

Расскажу-ка я про бесов, поскольку, уверен, далеко не все в курсе дела. У них нет кожистых крыльев. А также рогов, раздвоенных копыт, обезьяньих голов и прочих признаков, известных по религиозной мифологии. Бесу ничего не стоит нацепить или сбросить обратно личину своего хозяина, человека. Приняв, как сейчас, свой настоящий облик, они становятся пассивными, тихими и даже вялыми, хотя — не стоит обманываться — ничуть не менее опасными. Мы для них что-то вроде ускорителей, но куда рулить — решают бесы.

Все они коренастые, ниже людей, и всегда очень неторопливы. Вещество, из которого они состоят, описать непросто; больше всего оно напоминает рыхлое облако сажи. Люди, чувствительные к их присутствию, обычно говорят, что демоны подобны теням, но, в отличие от теней, трехмерны и вполне самодостаточны. Гудридж в «Категорическом утверждении…» определял тела демонов как «плотный черный туман». А Фрейзер с самого начала называл эту субстанцию «темнотенью».

Поверьте, я не шучу. Когда впервые сталкиваешься с этим веществом, то бишь с этими тварями, ощущение такое, будто с тебя живьем сдирают кожу. А видок у них такой, что глаза леденеют от ужаса.

Один из бесов почуял, что я стою за дверью. Он медленно повернулся, безразлично взглянул на меня и вновь переключился на Антонию.

Лица у бесов какие-то недоделанные, словно кто-то из младших демиургов вылепил их вчерне, как первый прототип будущего Творения. Но хотя их черты несколько размыты, демонов легко отличить друг от друга, как и уловить выражение их лиц. Например, сейчас все они выглядели так, будто ждут не дождутся какого-нибудь изъяна в рассуждениях Антонии, неточной фразы, секундной душевной слабости, бреши. Они боялись ее. Не смели к ней приблизиться. Им казалось, что она испускает лучи негасимого света, и это их завораживало.

Когда видишь бесов самих по себе, отдельно от людей, больше всего сбивает с толку их пассивность. Вечно кажется, что они выжидают. Дожидаются удобного случая.

Антония, как и тот бес, тоже заметила, что я стою за порогом. Оглянулась через плечо, улыбнулась и показала мне три пальца — мол, закругляюсь, еще несколько минут. Она подвела итоги, после чего все встали и начали по очереди обниматься друг с другом. По-моему, у них это называется поддержкой. Я обратил внимание, что одна женщина при этом едва не опрокинула стул, но стоявший за ней бес вытянул руку — конечность? лапу? копыто? — и удержал его. Однако все бесы пятились на шаг назад, когда Антония приближалась, чтобы обнять их хозяев.

Завораживающее зрелище, доложу я вам.

Антония с сияющей улыбкой вышла из гостиной, оставив группу за дверью (впрочем, пациенты и не спешили перебираться из тепла на холодную улицу). Она чмокнула меня в щеку, взяла за руку и повела в свой кабинет — крохотный чуланчик с телефоном и компьютером. Поставила на конфорку чайник, взяла две кружки и бросила в них по пакетику чая.

— Я знаю, — сказала она, все так же сияя.

— Откуда?

— Уильям! Да у тебя на лице все написано.

— Ничего подобного, — возразил я. — Оно у меня абсолютно невозмутимое.

— Тот, чье лицо не лучится светом, никогда не станет звездой.

— Ну почему ты постоянно донимаешь меня цитатами из Уильяма Блейка?

Антония наклонилась и двумя пальцами схватила меня за коленку:

— Ах ты, умничка! Умничка ты моя!

— Так, всё! Хватит! Я ведь даже не показал тебе чек.

— Да и незачем. Дай-ка я тебя поцелую.

Она грациозно изогнулась и села ко мне на колени. Потом сплела руки на моем затылке и пылко поцеловала меня в губы. В смысле, по-настоящему. Взасос. И целовала, пока не открылась дверь и не вошла ее сотрудница.

Прервавшись, Антония сказала:

— Карен, Уильям добился отсрочки! Снова даровал нам спасение. И в знак признательности я буду его трахать, пока у него член не посинеет. А потом твоя очередь.

Я хотел было отшутиться, но слишком уж опешил:

— Ну, это не обязательно…

Карен была слегка полноватой голубоглазой рыжухой — типичная рубенсовская женщина.

— От нее не отвертишься. Как и от меня. Чайник вскипел.

Карен сказала Антонии, что нужно срочно чинить отопление, и ушла. После чего Антония наконец-то слезла с меня, и я смог вручить ей чек.

Даже не взглянув на цифры, она помахала им в воздухе, словно просушивая чернила:

— Я уже ученая — не спрашиваю, откуда взялись деньги.

— И правильно. Иначе мне придется соврать.

Да, мне пришлось бы. Не рассказывать же ей, что часть этой суммы я сэкономил на школе Робби, а другую, и немаленькую, часть взял взаймы в собственном банке. Она не взяла бы чек, если бы узнала. Я старался не думать о том, что будет, если Штын не справится с работой или наш клиент сорвется с крючка. Случись одно или другое — и я окажусь в глубокой заднице.