Жоржи Амаду - Большая Засада

Сгустились тени, дело шло к ночи. Освободившись от объятий, запыхавшийся Фадул вскочил с кровати, боясь опоздать на встречу с Фаудом Караном в пивной Ромулу Сампайу, где его друг целыми днями растрачивал свою эрудицию, просвещая городскую элиту в священные часы аперитива и игры в триктрак. Пренебрегая своими профессиональными обязанностями, Зезинья осталась в постели:

— Уже опаздываешь, так ведь?

— Немного. Я должен спешить.

— Беги, не то невеста ждать не станет. Поторопись, пока она не нашла другого и не затащила в постель.

Странные слова, голос наглый и насмешливый. Удивленный, насторожившийся Фадул, заподозрив неладное, так и не натянул кальсоны.

— Невеста? Это что еще за история?

— Отрицать будешь? В Итабуне только об этом и говорят.

— О чем? Давай выкладывай все разом.

— Каждая собака знает, что ты договорился о женитьбе на Жуссе. И у тебя достанет смелости отрицать это?

Подтверждались его наихудшие подозрения: вдова вела себя странно, превращая намеченный визит — зыбкое начало любовной истории — в формальный брачный договор. «Жусса» — уменьшительное от «Жуссара»; Зезинья бросила ему в лицо это прозвище будто оскорбление, пощечину. Застыв с кальсонами в руках, он решил выяснить:

— Жусса?

— Жусса «Бедная я, бедная»! Только не говори, что не знаешь… Давеча Фауд Каран был здесь и сказал: «Знаешь, Зезинья, твой Фадул с ума сошел и решил жениться на вдове Халила Рабата». Я была в ужасе, я не поверила: «Не может быть, я не верю». Но он сказал, что все доподлинно так, что ты станешь новым королем… — Она замолчала.

— Говори уж прямо, выкладывай — король чего? — Он повысил голос, с горечью обнаружив, что стал объектом для сплетен и толков.

— Королем рогоносцев, как покойный Халил, добрый человек, который умер от слишком тяжелых рогов.

Этого Фадул не ожидал, он не был готов к внезапному открытию — ему будто обухом по голове дали. Он вытаращил глаза, разинул рот и сглотнул:

— А покойный был рогоносцем? Ты не врешь?

— Если ты мне не веришь, спроси у Фауда — уж он-то точно знает. Спроси у кого хочешь. В Итабуне любой знает, какая у Жуссары слава.

В затуманенных глазах Фадула стояла непорочная кабокла в глубоком трауре. В ушах кокетливый и стыдливый голос: «Со мной такое в первый раз, у меня не было ни одного мужчины, кроме мужа, но когда я вас увидела, жестокий вы человек, у меня недостало сил сопротивляться — что может честность против рока?» Клялась душой матери и раздвигала ноги, бесстыдная проститутка. Все в ней было хитростью, ложью, подлостью: сука, корова, шлюха, триста раз шлюха! Как он мог поверить, он, который так хвастался своей умудренностью? Он поверил и тщеславно надул щеки: Фадул Абдала, непобедимый соблазнитель. Дурак, он просто плясал под ее дудку. Он выругался по-арабски:

— Hala! Hala! Charmuta! [58] Шлюха (араб.).

— Ты вроде и большой, да дурак. Видишь красивую женщину, богатство перед носом и не замечаешь больше ничего, даже пару рогов. — Зезинья посмотрела на турка, который стоял будто громом пораженный: — А может, тебе и не важно? Может, ты все понял, но закрыл глаза, чтобы не видеть? Так ведь говорят.

Голый, огромный и ошеломленный, в глотке будто застряла жаба-куруру. Charmuta! Akrut! Фадул сорвался с края кровати и спросил, пытаясь сдержать крик стыда и ярости:

— Да что же там говорят?

— Ну… Что ты женишься на магазине, а на остальное и не смотришь, что тебе не важно, какая у нее слава. Что за деньги ты душу продашь. Если ты думаешь, что Жусса изменится, то просто не знаешь, что такое женщина с огнем в заднице, который ни один мужчина погасить не может.

Подавленный, Фадул чувствовал себя на дне колодца, погребенным в дерьме, рогоносцем, akrut, на которого показывают пальцем. Он покачал огромной головой:

— Я не знал об этом, живу в глуши.

— Мне, конечно, все равно, и я не должна вмешиваться, мне с этого никакого толка. Была бы умная, молчала бы. Если ты женишься на ней, то станешь богачом, сорить деньгами будешь, сможешь дом мне построить, с панели вытащить. Фауд меня даже поздравил, сказал, что ты теперь станешь сказочно богатым… — Зезинья всхлипнула, не сдержавшись. — …Сказочно богатым, он именно так сказал, ты меня слушаешь?

Она замолчала, пытаясь сдержать слезы, и сказала срывающимся голосом:

— Если ты на ней женишься, то я тебя видеть больше не желаю. — Она разрыдалась.

Зезинья ду Бутиа уже не могла сдержать слезы, всхлипы, держаться твердо: она закрыла лицо руками и пустилась рыдать. Увидев, как на лице проститутки блестят слезы, услышав, как она всхлипывает из-за него, грустная и негодующая, потому что вообразила, будто он жених Жуссары, богатый и рогатый, Фадул снова воодушевился, отбросил досаду и стыд, приободрился, забыл про ярость и позор.