Владимир Орлов - Останкинские истории (сборник)

Однако пришло к нему и чувство досады. Совсем, что ли, не заинтересованы в нем Дуняша и в особенности Гликерия? А хотя бы и совсем не заинтересованы! Что ему? Стало быть, пребывают в благополучии и нечего о них беспокоиться. Не следовало ему стараться и отправлять в розыскную экспедицию на Покровку Пэрста-Капсулу.

Так досадовал Шеврикука на Дуняшу и Гликерию, а сам понимал, что готовит себя к завтрашнему походу под маньчжурский орех.

Вечером в томлении, душевном и плотском, а потому и в рассеянности, Шеврикука бродил асфальтовыми тропами неподалеку от Землескреба и чуть было не столкнулся с правильным гражданином Радлугиным. Радлугин несся возбужденный, возможно, искал Шеврикуку с неизбывным желанием собеседования. Остановились. Поздоровались. И тут Радлугин смутился, будто забыл, о чем был намерен говорить. И все же начал:

— А не кажется ли вам, уважаемый Игорь Константинович, что наш… этот… Пузырь — попечительский?

«Не кажется ли» было произнесено явно из деликатности, конечно, по понятиям Радлугина, уважаемый Игорь Константинович все до решающих тонкостей знал о Пузыре, и теперь Радлугин полагал, что и ему (и по заслугам) могли быть открыты хоть крохи большого знания. Пусть и намеками.

— Да… Попечительский… — повторил Радлугин.

— То есть? — Брови Шеврикуки строго и начальственно опустились.

— Попечительский… Прислан и опущен с целью опекать Останкино. Кормить, снабжать, успокаивать умы, содержать в чистоте. А его хотят разделить. Или вовсе забрать от нас. Мы создали кружок… или сообщество… с самостоятельной программой… Мы уже послали манифесты и петиции в разные места… И в Страсбург, в Европарламент… О соблюдении прав потребителя и человека… Хотя бы на этот раз… И мы желали бы чуть-чуть, сколько дозволено, знать о Пузыре, чтобы выстроить план соучастия…

— По-моему, вы еще не до конца разобрались с затмениями, — укоризненно произнес Шеврикука.

— Да, да, но мы разбираемся и разберемся! Это тем более важно теперь, чтобы было учтено, если вдруг пойдет дележ Пузыря, кто и как вел себя во время затмения, а потому и доля каждому была бы определена по справедливости и гражданской ценности…

— Давайте сегодня более не будем говорить о Пузыре, — указал Шеврикука.

— Ах… что? — растерялся Радлугин. — Все. Я понял… Но еще об одном… Если у вас есть минута времени… Вы и вправду не в раздражении от того, что я и супруга решили перейти из государственной службы в коммерческую? Я в муках. Не противоречит этот переход чему-либо?

— Не противоречит, — мрачно сказал Шеврикука.

«Катился бы ты отсюда в сей же момент на коммерческую службу!» — пожелал Шеврикука. Собеседник ему надоел. Но Радлугин и не собирался катиться куда-либо в сей же момент. Он стал уверять Шеврикуку, что переходит в коммерческую службу из высоких соображений, а не корысти ради, не из эгоистических или животных желаний разбогатеть. Хотя что плохого в богатых? Если каждый из нас разбогатеет, то и Отечество станет богатым. Нет, ничего такого он не имел в виду, Отечество у нас и теперь, конечно, богатое… Да, можно бы жить сытно и плотнее прильнуть к культуре, с воодушевлением рассуждал Радлугин. А какое удовольствие богатому человеку стать покровителем шикарной женщины…

— Что-что? — спросил Шеврикука.

— Ну… — смутился Радлугин. — Это я к слову и теоретически… Уж конечно, не про себя… Я лишь предположил… Богатый человек может позволить себе покровительствовать шикарной женщине… Как произведению искусства. Или природы… И морально… И советами… И вообще…

«Как же! Не про себя!» — подумал Шеврикука. Сказал:

— И где же они обнаружатся, шикарные-то женщины? Что-то их не видно вокруг. И у нас в Землескребе их нет.

— В Землескребе есть, — убежденно сказал Радлугин.

— Это кто же?

— Неважно… — Радлугин, возможно, хотел укрыть от Шеврикуки имя прельстившей его женщины, но не выдержал, видимо, произнести ее имя было ему приятно: — Ну вот хотя бы Легостаева Нина Денисовна…

— Кто-кто? — Брови Шеврикуки теперь взлетели вверх.

— Нина Денисовна Легостаева…

— Это которая по общественным наукам? И в очках?

— Иногда она снимает очки…

— Вот как? Но она же, как помнится из ваших сообщений, понесла от Зевса?

— Она так уверяет. Но это не имеет никакого значения.

— Действительно, это не имеет никакого значения, — согласился Шеврикука. — Что же, желаю вам разбогатеть. А за Пузырем наблюдайте.