Владимир Колковский - В движении вечном

В час важнейших хоккейных баталий заядлыми болельщиками мгновенно становились все в классе. Можно было даже не смотреть телевизор вчера, результат и так был безошибочно ясен с самого утра. Шутливо, оживленно в классе, значит, все в порядке; гнетуще, сонно — ожидай вскоре отголосков с далекой «камчатки»:

— Эх, та-айга… Чехам продули.

Пожалуй, один только Петрик, сосед Михаськи по парте не интересовался спортом вовсе. Он и внешне представлял собой почти полную противоположность колобку-соседу: выше на целую голову, необычайно худой, в огромных овалах очков, с бледноватым вдумчивым лицом тихони-отличника. Учился он и вправду отлично, потому в мафиозной цепочке никогда не участвовал; более того, Игнат и сам частенько консультировался с ним на уроках, как написать правильно незнакомое слово или решить сложную математическую задачу.

Книги были, пожалуй, единственным его увлечением. Славик Малько, сосед Петрика в поселке и по рангу своему в классе тоже па-цанчик однажды вот такую историю рассказывал:

«Летом как-то не видать было долго Петрухи. Ни на улице, ни возле дома… Потом встречаю:

— Ты где это, друг, запропажил? — интересуюсь. — В лагерь, разве, куда съездил?

— Дома был, — в ответ пожимает плечами.

— Как так?! Такой порой и на печах забуриться… А мы вот из речки не вылезали… И чем?… ну-ка, чем, колись, занимался веселеньким?

— Книги читал.

— Как так… книги! Все время?

— Все время.

— Гм… а-а… что ж ты боле теперь не читаешь?

— Да по левому глазу ноль-две… Да и с правым, считай, та же история… Линзы вот жду… пока новые».

Славик рассказывал всегда эту «историю» со смехом, как забавный анекдот, выделяя особенно две следующие фразы: «И что ж ты боле теперь не читаешь?.. Да по левому глазу ноль-две!» — словно вся изюминка-суть характерная заключалась именно в них.

И хоть сам Петрик утверждал, что сосед его это просто выдумал, однако поверить в правдивость «истории» было очень легко, глядя на подслеповатое, будто всегда заспанное лицо ее главного героя.

Особенно же Петрик увлекался фантастикой и научно-популярной литературой. С ним Игнат постоянно обменивался «интересненьким», обсуждал увлеченно самые захватывающие сюжеты…

И не было! — не было тот час их тесноватой сумрачной комнатки-класса, маленького провинциального поселка, не было скучных, надоедли-вых, ученических будней… Манящий туман неизведанного живописно укутывал, завораживал трепетно, возносил высоко-высоко в сокровенную даль, в необъятную тайну Вселенной… Тайну, которую так необходимо было разгадать.

Сам же Малько Славик сидел в среднем ряду за передней партой как раз возле учительского стола, завершая своей особой ту самую, знаменитую мафиозную цепочку. Ростом он был почти в два раза ниже любого из гвардейцев, зато был знаменит в поселке как наипервейший грибник.

Поселок подступал впритык к Неману, а дальше за неоглядной во все стороны, в бирюзовых озерных глазках, растянутой гладью заливных лугов синела на горизонте знаменитая принеманская пуща. Говорили всерьез, что она и впрямь нигде не заканчивается, что можно вот так идти и идти хвойниками смолистыми, непролазными чащами, торфяными топкими болотами аж до самых Столбцев… Ранней осенью, когда выдавался погожий денек, в лес выбирались всем мальчишечьим коллективом и сразу после уроков.

— Айда в лес! Говорят, хоть косой грибов в пуще! — балагуря, толпой бесшабашной и вольной выбегали они стремительно из дверей школы.

И тот час же хором согласным в ответ:

— Такою погодкой… Айда, поехали!

— Тогда час на сборы, возле моста.

… Бабье лето, ленивая важно роскошная пани. Светлый безоблачный, словно шелковый денек. Ровная мощеная улочка выводит торжественно прямо на мостик, мостик-ветеран через Неман, потемневший от времени, наплывной, бревенчатый. Милуясь словно в прощании, ласково тешат его деликатные лучики едва заметного сентябрьского солнышка, шаловливые вздохи по-весеннему легкокрылых ветров… Белесая вальяжная синь равнодушно взирает на разомлевшие в раздумье тоскливом, пожелтелые дали, уезженный проселок извилистой узенькой лентой живо стремится к самой окраине леса.

Добирались тоже всегда живо, весело, чередуя, без устали бодрый шаг со скорым подбегом — и сразу на свою любимую полянку, что приютилась издавна возле заросшего сухим бархатистым камышом небольшого озера.

— Слишком толстых не волочь, давайте скоренько! — командовал Игнат.