Владимир Колковский - В движении вечном

Или вот еще… «Живёла».

Могучая она была учительница, красная, надутая… Лешка Антольчик как-то разик «рыпнулся» — так и вылетел пулей из парты вместе с портфелем растерзанным; он в одну сторону, а книжки-тетрадки в противоположную.

Совсем другое дело Танечка, англичанка миниатюрная, трудовик Лыска, колобок-коротышка потешный, и особенно новенькая учительница, Биологиня. В класс зайдут, а веселья кипень и не стихает! В эти самые первейшие минутки урока мафиозная цепочка особенно старалась:

— Надо задать тон уроку! — говорил задорно Игнат.

Необходимо и для дальнейшего повествования очень важно отметить, что тут к гвардейцам по-компанейски присоединялись и пацанчики. Они ведь также! — также и ничуть не меньше любили позабавиться, если это только было возможно. И теперь снова они все были друзья-одноклассники, и теперь снова это был дружный единый «Б»-класс.

Уже во время подъема, приветствуя живо приход учителя, кто гикнуть успевал басисто, кто пяткой польку об пол сбарабанить, а кто крышкой парты грохнуть незаметно — важно было на общем фоне особо не выделиться, но при этом так богато дополнить ералашно гремящую полифонию звуков, чтобы вышла в итоге настоящая вакханалия… И вовсю балдели вместе, глядя, как суетится, мечется, разрывается криком учитель, пробуя навести хоть какой-то порядок.

А вот новенькая даже крикнуть толком не умела. Только однажды вдруг пискнула в голос с нежданной отвагой:

— Тиха-а!!

От неожиданности в классе и действительно наступила мертвая тишь. Но уже через мгновение громом взорвалось многоголосое: «О-о-о!» — и тут же, словно по команде, аплодисменты.

Когда она впервые вошла в класс, Лешка Антольчик как-то дурашливо хихикнул, с недоумением повернув голову в сторону Игната:

— И что эт-та… что эт-та за совушка к нам пожаловала?

Что правда то правда, многое в ее большом круглом бледноватом лице с короткой, поднятой на вихры, пепельно-серой укладкой волос вызывало именно такую ассоциацию. В особенности глаза, огромные, малоподвижные и нос, сам по себе немалый, острый, с заметной родинкой. В общем-то, вряд ли кто-либо назвал бы ее красавицей.

Преподавала она биологию, и между собой в классе ее называли Биологиней. Впрочем, настоящее имя наверняка и знали немногие. На передних партах возможно и слышали, как она себя представила, а сзади лишь видели, как немо шевелятся губы, словно в испорченном телевизоре без звука, и так было всегда, от первого урока до последнего.

А когда на задах уже кто-то отважно распевал развеселые куплеты, а из угла в угол мелькали беспрерывно пикирные самолетные баталии, тогда она прекращала даже губами шевелить, а просто молчаливо смотрела с усмешкой беспомощной, растерянной, и как бы с любо-пытством даже:

— Н-ну и… что? Что еще мы придумаем? — казалось, вот-вот сейчас спросит.

Голову она не поворачивала, медленно переводя вялые зрачки глаз из одного угла класса в другой.

«Интересно, а что она будет делать дальше?» — тоже с любопытством и с легкой растерянностью думали все, и на некоторое время даже тише делалось в классе.

Но мафия не позволяла серьезно расслабиться.

Зэро всегда держал под ногой наготове твердый граненый карандаш, едва лишь затишье, гулко, размашисто шугал им по дощатому полу. Рядом с ним каменным истуканом, с тупым, застывшим лицом низким нутряным басом мычал похоронно Лось, это была уже его любимая коронка.

— И кто это у нас готовится в консерваторию сесть?! — снова, заслышав горестные знакомые «арии», подхватывался с места учитель и более опытный, чем Биологиня.

Но пухлые колбасные губы лопоухого умельца натурально, словно сами по себе, выпячивались далеко вперед, и подловить его было весьма непросто. В скором времени к соседям-приятелям присоединялись дружно остальные как гвардейцы так и пацанчики, и уже вскоре в классе опять становилось очень весело.

Она попробовала сыпать двойки направо и налево, но, как заметил однажды беззаботно Антольчик:

— Больше одной за раз все равно не поставит!

И хохотнул вдобавок, прекрасно осознавая приятные обстоятельства, недавно объявленного в стране, «всеобщего среднего образования»:

— Ерунда эти двойки. Что за год главное, и свои три баллона на фи-ниш мне по-любому отломится.

Забавнее всего получалось, когда Биологиня пробовала выставить кого-нибудь за двери, в особенности, если попадался все тот же Лешка Ан-тольчик. Она становилась рядом с ним близко, одной рукой опиралась на парту, другой часто и быстренько дергала вверх-вниз: