Владимир Колковский - В движении вечном

Тайфун, смерч, цунами…

Напасти стихийные, грозные — они, бывшие, лишь едва прикоснувшись, благополучно прошли стороной, окончательно сгинули. И то, что так восставало, бередило, тревожило в последние годы, нависало убойным мечом неотступно — все это уже позади.

Нет, нет! — той всепоглощающей, ликующей эйфории, что овладела Игнатом сразу же после получения заветного письма о зачислении и что ежеминутно властвовала им оставшиеся дни до отъезда — ее уже не было. Согласно неизменным законам этого Мира на смену прежним тревогам и волнениям, едва выждав тихонько с ехидной усмешечкой за невесомой дверцей времени, бесцеремонно рванулись другие, но… но это были уже вовсе не те прежние, определяющие наши судьбы, «дамокловы» вопросы жизни и смерти.

Это были вопросы порядками ниже.

И пусть себе самый главный из них: «Как одолеть математический анализ в первую сессию?» — нависал и кошмарил без устали, но ведь многое уже и сейчас обнадеживало… И Мишка Кошелкин, по койке в общаге сосед, рыжий оболтус — на третьем курсе! — факт сей живой и бесспорный в самую первую очередь.

Теперь Игнат был уже не просто Игнат.

Теперь он был уважаемый в поселке и даже завидный студент самого престижного в республике ВУЗа. То, что прежде витало лишь в робких мечтах, воплотилось конкретно в счастливую реальность.

Скользя почти невесомо по многолюдному проспекту, Игнат вновь и вновь вспоминал сладостно минувшие выходные в родном поселке.

В субботу с утра самого, будто в продолжение давней традиции, они, бывшие выпускники, а теперь счастливые победители собрались у центрального сквера на площади. Столковавшись без церемоний по традиционному рублику, забежали на часик «туда», в тот самый знаменитый винный подвальчик. Распивали гранеными стаканами наскоро, почти не закусывая, а потом, раскрасневшиеся в жар, говорливые шумно, неутомимо бродили по улицам, и все рассказывали, рассказывали… Это были действительно те редкие, неописуемые мгновения, когда сбываются заветные мечты, когда эйфория полнейшая, а неизбежная вскоре обратная сторона медали наподобие игнатова математического кошмара еще только-только застенчиво скалила зубки.

В минувшие выходные были Михаська, Петрик, Славик Малько, были еще парни из параллельных классов, преодолевшие также успешно заветный барьер. Был с ними и Сережка Антонов, единственный из тех, кто не поступил.

И это тоже было совсем не случайно.

В детстве-юности порой так бывает. Только увидишь впервые кого-нибудь из ребят-сверстников, и тот час же невольное уважение к нему чувствуешь, а иногда, если уж совсем искренне, так даже и зависть какую-то. Трудно объяснить порой, в чем тут причины, но как раз нечто подобное случилось, когда Игнат впервые встретился с Сережкой Антоновым. А случилось это только в первом классе, поскольку жили они очень далеко друг от друга, считай, на противоположных окраинах поселка.

«Невольное уважение и даже зависть какую-то…». Странным, наверняка, это могло показаться со стороны в данном случае. Ведь ростом Сережка Антонов был всегда в числе самых маленьких в классе; он даже избегал появляться, не то, что бросить борцовский вызов кому-либо на определяющем жестко неоспоримые авторитеты, школьном дворике. Казалось, по всем обычным критериям его нужно было отнести безоговорочно к наиболее безнадежным пацанчикам в классе, но вот чтобы позабавиться над ним… Такой даже и мысли не могло ни у кого возникнуть — тот же Игнат никогда не позволил бы этого в подвластном ему классе, нависая своим железным авторитетом «самого здорового» над любым из гвардейцев.

Впрочем, Сережка был бойкий, развитой, остроумный пацан. В первых классах он отлично учился, иногда по отметкам к огромной досаде Игната даже опережая последнего. Он великолепно играл в футбол, неизменно оказываясь в почетнейшей роли «матки» на пару с Игнатом среди сверстников-мальчишек в поселке. И, наконец, наконец — самое главное. У него была такая мама!

Она приехала работать в поселок сразу после института по распределению. Вскоре вышла замуж за местного парня и осталась здесь навсегда. Она была отнюдь не красавица, невысока ростом и сложена далеко не изящно, но вот голос… Голос у нее был на диво мелодичный и звучный, с необычным для здешних мест «городским», чисто русским, мягким выговором. И имя тоже у нее было красивое и звучное, Дарья Николаевна.

В поселке она заведовала Домом культуры, тем самым знаменитым ДК. Но тогда урбанизация еще только набирала в стране советской свой необратимый, опустошительный для многих судеб ход, и должность эта была куда заметнее и престижнее, чем всего лишь какой-то десяток лет спустя. Праздничные концерты следовали один за другим, и звездочкой самой яркой, певучей на этих концертах была именно она! — не стройняшка и не красавица, но с милозвучным, незабываемым голосом… Да, да, пацану с такой мамой просто нельзя было хоть немножко не завидовать.