Карлос Фуэнтес - Мексиканская повесть, 80-е годы

И, вновь оказавшись в своем царстве тишины и теней, Мириам поняла, что она уже старая, уставшая женщина, хоть ей всего двадцать шесть лет, что ничто ей не интересно, что путь ее уже завершен, что жизнь ее была долгой и утомительной, хотя и щедрой на переживания и чувства; что осталось ей только дожидаться смерти, чтобы соединиться с Хуаном Пабло. И она спрашивала себя: сколько же лет может пройти до этой встречи? А может быть, дней? Но разумнее, — рассуждала дальше Мириам, — не ждать, иначе Хуан Пабло увидит дряхлую старуху. Ее смерть должна наступить, пока она в полном расцвете красоты.

Немного смягчив свое горе подобным решением, она все же сочла необходимым подождать несколько недель, пока не получит от издателя ответа, который теперь представлялся ей непременно благоприятным. Она хочет, сказала она вслух, взволнованно и смеясь в первый раз за долгое время, принести Хуану Пабло хорошие вести.

Все вспоминаю, вспоминаю, никак не могу вспомнить: какой же это был год? Супермаркеты уже появились, но телевидения еще не было, только радио; передавали «Приключения Карлоса Лакруа», «Тарзана», «Одинокого Льянеро», «Для тех, кто рано встает», «Дети учатся сами», «Легенды улиц Мехико», «Пансеко», «Доктора Ай-Кью», «Советы докторши по сердечным делам из клиники человеческих душ». Пако Мальхесто вел репортажи о бое быков, Карлос Альберт комментировал футбольные матчи, а «Маг»' Септиен рассказывал у микрофона про бейсбольные встречи. По улицам бегали первые автомобили, которые появились после войны: «паккарды», «кадиллаки», «бьюики», «крайслеры», «меркурии», «хадсоны», «понтиаки», «доджи», «плимуты», «де сото». Мы ходили на фильмы с Эрролом Флинном и Тайроном Пауэром, на киноутренниках смотрели многосерийные боевики. Больше всего мне нравилось «Нашествие Монго». Кругом пели «Без тебя», «Ла рондалью», «Ла бурриту», «Ла мукуру», «Влюбленное сердечко». На всех углах звучало ставшее модным старое пуэрториканское болеро: «Какое бы ни было небо высокое, какое бы ни было море глубокое, мое к тебе чувство прекрасное, любовь изумительно страстная, всегда с тобой».

То был год полиомиелита, в школах появилось много ребят, которые с трудом передвигались на неуклюжих ортопедических устройствах. По всей стране свирепствовал ящур; зараженный скот приканчивали сотнями тысяч. Начались наводнения; центр города опять превратился в озеро, [70] Имеется в виду озеро Тескоко. и люди плавали по улицам на лодках. Говорили, что в ближайшую грозу обводной канал прорвет, тогда затопит всю столицу. «Ну и что, — отвечал мой брат, — благодаря Мигелю Алеману [71] Мигель Алеман — президент Мексики в 1946–1952 гг.; при нем был сделан упор на капиталистическое развитие страны при участии частного и иностранного капиталов (главным образом США); в годы правления этого президента коррупция в Мексике приобрела особенно большие масштабы. мы и так все в дерьме по горло сидим».

Куда ни пойдешь — всюду лицо Сеньора президента; художники старательно приукрашивали его на огромных портретах, оно казалось вездесущим; кругом — плакаты, в них в символической форме запечатлен прогресс, достигнутый при Мигеле Алемане, который подавался чуть ли не как отец-боженька: в газетах ему посвящали льстивые, заискивающие рисунки; в его честь возводились монументы. Прилюдно президента восхваляли, в узком кругу поносили последними словами. Когда нас в школе наказывали, то заставляли в особой тетрадке писать тысячу раз: «Я должен быть послушным, я должен быть послушным, я должен слушаться родителей и учителей». Мы проходили отечественную историю, государственный язык, [72] Так тогда в Мексике называли испанский язык. географию федерального округа: [73] Столица Мексики и прилегающие к ней территории в административном отношении выделены в особый федеральный округ. вот реки (реки тогда еще были), вот горы (горы еще можно было разглядеть). Все это было в добрые старые времена. Старшие жаловались на инфляцию, на неуверенность в завтрашнем дне, на автомобильные пробки на дорогах, на падение нравов, на шум, на преступность, на людские толпы, обилие нищих, наплыв иностранцев, на разъедающую коррупцию, неудержимое обогащение немногих и бедность, на которую обречены почти все остальные.