Джоджо Мойес - Девушка, которую ты покинул

— Какой-то сувенир.

Анжела Сильвер тут же вскакивает с места:

— Возражение. В статье ничего не сказано о том, что в качестве сувенира она получила картину «Девушка, которую ты покинул».

— Ну конечно, то, что именно ей разрешили взять вещь из хранилища, просто случайное совпадение.

— В статье нет никаких указаний на то, что этой вещью была картина. Тем более именно эта картина.

— Возражение принимается.

Слово берет Анжела Сильвер.

— Милорд, мы изучили документацию из Берхтес-гадена и не нашли никаких записей о поступлении на сборный пункт интересующей нас картины. Ее нет ни в одной инвентаризационной описи того времени. Поэтому со стороны моего коллеги не слишком корректно проводить подобные ассоциации.

— Мы уже представляли документальные подтверждения изъятия в военное время ценностей без должной регистрации. И, согласно показаниям выступавших здесь экспертов, имеется целый ряд произведений искусства, которые никогда не считались крадеными, но на деле оказались именно таковыми, — вносит уточнение Дженкс.

— Милорд, если мой ученый друг утверждает, что картина «Девушка, которую ты покинул» хранилась в Берхтесгадене в числе трофейных произведений искусства, тогда вся тяжесть получения неопровержимых доказательств ложится на плечи истцов, которые в первую очередь должны достоверно подтвердить, что картина хранилась именно там.

— Если верить заявлению, сделанному в свое время лично Дэвидом Халстоном, при покупке картины дочь Луанны Бейкер сообщила ему, что ее мать получила картину в сорок пятом году в Германии. У хозяйки картины не было ее провенанса, а он, в свою очередь, не знал, что провенанс требуется обязательно, поскольку плохо разбирался в рынке произведений искусства. И не кажется ли вам странным, что исчезнувшая из Франции во времена немецкой оккупации картина, которую тогда облюбовал немецкий комендант, вдруг появляется в доме женщины, приехавшей из Германии с дорогим сувениром и больше ни разу там не бывавшей?

В зале царит гробовая тишина. На скамье неподалеку от Лив сидит, положив крупные узловатые руки на спинку передней скамьи, темноволосая женщина в чем-то лимонно-зеленом и многозначительно кивает. Лив кажется, что где-то она ее уже видела. На скамьях для публики очень много пожилых людей. Интересно, кто из этих стариков еще помнит последнюю войну? Сколько картин пропало лично у них?

— И снова, милорд, это все умозрительные заключения, — обращается к судье Анжела Сильвер. — В статье нет конкретного упоминания картины. Сувениром, с вашего позволения, может быть как солдатский значок, так и простая галька. Высокий суд должен руководствоваться исключительно доказательствами. А в приведенной статье Луанна Бейкер ни разу прямо не упоминает картину, — произносит Анжела Сильвер и добавляет: — Могу я вызвать Марианну Эндрюс?

Женщина в лимонно-зеленом тяжело встает, проходит к месту свидетеля и, дав клятву говорить только правду, и ничего, кроме правды, подслеповато озирается по сторонам. Она так крепко вцепилась в сумочку, что костяшки пальцев побелели. И Лив начинает вспоминать, где уже видела ее. Да, раскаленная улочка Барселоны, почти десять лет назад, ее волосы не цвета воронова крыла, а белокурые. Марианна Джонсон.

— Миссис Эндрюс, вы единственная дочь Луанны Бейкер?

— Мисс Эндрюс. Я вдова. Да, я ее единственная дочь, — отвечает женщина, и Лив вспоминает этот сильный американский акцент.

— Мисс Эндрюс, вы узнаете картину — копию картины, — что находится перед вами? — показывает на портрет Анжела Сильвер.

— Конечно узнаю. Картина все мое детство провисела в нашей гостиной. Она называется «Девушка, которую ты покинул». Художник Эдуард Лефевр. — Фамилию Лефевр она произносит как Ле Февер.

— Мисс Эндрюс, ваша мать когда-нибудь рассказывала вам о сувенире, о котором она упоминает в своей статье?

— Нет, мэм.

— Она никогда не говорила, что это именно картина?

— Нет, мэм.

— А она когда-нибудь рассказывала, откуда она взяла картину Лефевра?

— Нет, только не мне. Но я хочу сказать, что мама никогда не взяла бы картину, если бы считала, что она принадлежит узникам тех лагерей. Она была не из таких.

— Мисс Эндрюс, мы должны оставаться в рамках того, что твердо известно. И не можем рассматривать мотивы поведения вашей матери, — наклонившись вперед, говорит судья.

— Ну, все вы такие, — пыхтит она. — Вы ее не знали. Она верила в честную игру. Ее сувенирами были исключительно высушенные головы, старые ружья или номерные знаки. Вещи, которые никому не нужны. — Она с минуту думает и добавляет: — Ну, высушенные головы, конечно, когда-то кому-то принадлежали, но хозяева явно не попросят их назад. Так? — (В зале слышатся смешки.) — Она была действительно очень расстроена тем, что случилось в Дахау. Даже много лет спустя не могла об этом говорить. И я знаю, что мама никогда ничего бы не взяла, что могло бы потревожить на небесах их бедные души.