София Блейк - Шлюха. Любимая

— Как получилось, что ты учил русский? — поинтересовалась я.

— Отец в детстве заставлял. Тогда Россия была мировой сверхдержавой, и он рассчитывал, что я пойду по его следам.

— А кто отец?

— Работник ЦРУ, — не моргнув глазом, ответил Даниэль. — Теперь он уже много лет, как в отставке. Недолюбливает, кстати, за это Горбачёва. Если бы холодная война продолжалась, возможно, он работал бы до сих пор.

— И что, ты разделяешь отношение отца к русским? — спросила я. Впервые за долгое время я разговаривала с иностранцем, который имел некоторое, пусть и очень опосредованное, отношение к моей стране.

— Отец относится к русским очень хорошо, — заверил Даниэль. — Он испытывает к ним огромное уважение. К тому же он не какой–нибудь шпион, а всего лишь электронщик, специалист по аппаратуре.

Это заявление походило на обычную вежливую уловку, и я замолчала, но Даниэль не забыл, что я выразила сожаление из–за отсутствия фотоаппарата, и начал меня фотографировать: на фоне королевского дворца, гвардейцев, узорных решеток. Я позировала, приглядываясь к Даниэлю все больше, и мне нравилось, то, что я видела. В автобусе мы сели на одно сидение, и болтали всю дорогу, а на остановках фотографировали друг друга.

Прошло уже немало лет с того дня, но я помню его, будто бы он все еще длится. Еще сидя рядом с ним в автобусе, я знала, что он станет моим, и я ждала, чтобы изведать его, запомнить, как он пахнет, как говорит всякие ерундовые вещи с лицом серьезного ребенка, а две вертикальные морщинки, уходящие вверх от самой переносицы, почти не расправляются, хоть я и разглаживала их пальцами, и целовала всякий раз, когда он засыпал.

Милый добрый Лондон был нашим, и всякий день открывал перед нами новые чудеса. Какие–то люди наверняка любили друг друга в Куала-Лумпуре, Новокузнецке и Вероне, у них были, конечно же, свои места, где им было хорошо, и которые будут с ними до конца дней, но как же счастливы были мы, полюбившие в городе, чье разнообразие поистине бесконечно, и наслаждаться которым не устаешь никогда. Лондон роскошных дискотек и лучших в мире ди-джеев, концертный Лондон, Лондон театральный, Лондон выставочный. Здесь каждый мог бы найти занятие себе по вкусу, и мы были не исключением. Спортивный Лондон, пожалуй, был тоже чем–то вроде футбольной Мекки, но меня интересовал теннис. Так вот, Даниэль, оказывается, научился держать ракетку с пятилетнего возраста, и мы с ним сыграли настоящий матч на одном из Уимблдонских кортов. Я проиграла в двух сетах, а ночью мы так любили друг друга в моей студии, что я потеряла сознание. «Проститутка с девятилетним стажем?» — не поверите вы, и будете правы. Я чуть было не потеряла сознание, во всяком случае, я никогда еще не была так близка к этому, как в тот раз, и Даниэль был страшно доволен, думая, что смог заласкать меня до полной невесомости. Он был во многих отношениях совсем не так уж опытен, как мог бы быть опытен мужчина в тридцать три года. После того, как я подумала, что за таким лицом непременно скрывается обманщик и проходимец, прошло всего несколько дней, но теперь я считала его тем, кем он был на самом деле. Просто моим Даниэлем, родным и знакомым всю жизнь, несмотря на то, что он был из–за океана, и никогда не прочтёт в подлиннике Льва Толстого. Спроси меня раньше — я бы не поверила, что такое возможно, но это, как и всё остальное, что я пишу, было тоже правдой моей жизни. Я приняла Даниэля полностью, таким, каким он был: цельным и бесхитростным, как только может быть бесхитростен человек, не живший в России в девяностые годы. Он казался мне даже наивным, со своим удивительным детским взглядом, и я поражалась, как это вышло, что ни одна женщина до сих пор не смогла им завладеть.

Впрочем, несколько раз я уже замечала металл в его голосе, и могла себе представить, каков может стать Даниэль, если его рассердить. Но я не хотела сердить его, а только быть рядом, жить вместе, все равно где и как: в Англии, России, Америке…

— Я из Большого Яблока, — улыбнулся он в первый день нашего знакомства, — для меня это самое лучшее место на целом свете. Родиться на Манхеттене, это уже везение, а второй раз мне повезло, что я встретил тебя.

— Неужели между этими событиями не было никаких просветов?

— Если и были, я их уже не помню.

— Короткая память?

— Ты переформатировала мой жесткий диск, — он взъерошил свои коротко остриженные волосы.

Признаться, мой мир совершенно изменился после встречи с Даниэлем, и произошло это пугающе быстро и неотвратимо. И как же страшно мне было привыкать к нему и знать, что мне хочется привыкнуть, в то время как за углом притаился убийца с бритвой в руке — моё прошлое.