София Блейк - Шлюха. Любимая

Новая машина с мощным процессором заняла в моей комнате почетное место рядом с книжными рядами, и рабочее кресло перед компьютером сразу же стало самым уютным и желанным для меня на целом свете.

Брюху я позвонила, чтобы поздравить его, перед самым Новым годом: он тяжело дышал в трубку, сказал, что у него обострилась в холодном климате хроническая астма, и я пожелала ему скорейшего выздоровления. И заодно похвасталась, что купила по газетному объявлению водительские права на имя Анны Лисовской. Как будто я была ему нужна в качестве шофера! Мне просто хотелось дождаться от него похвалы, а он рассчитывал на мою привязанность и сочувствие… Спустя несколько недель я поняла, что в тот момент похоронила свои близкие отношения с этим человеком. Он, больной и одинокий в чужом городе, ждал, что я брошу все и примчусь к нему, если не с первым рейсом, то сразу после праздника. Гордость не позволила ему просить об этом прямо, а мне как раз в это время было не до него — в Москву вернулся из очередной командировки Тимур Ахарцахов.

Именно на потомка ассирийцев я рассчитывала в своих дальнейших планах больше всего — никто из моих российских знакомых не мог сравниться с Тимуром в масштабах влияния. Я волновалась, как перед выпускным балом, да что там! — свой выпускной вечер я помнила только по дурацкому оркестру и заблеванной лесополосе, где мои одноклассники резвились, как стадо бизонов, щеголяя, кто кого перепьет. Так что волнение перед балом для меня было только фигурой речи, а вот увидеть Ахарцахова после двухлетней разлуки и произвести на него впечатление казалось действительно важным.

Нет нужды говорить, что свиданию предшествовала парикмахерская, где из моих отросших волос соорудили пепельное каре. После этого я не меньше часа потратила на макияж и надела лучшие вещи от кутюр, а сверху — норковую шубку — подарок Брюха — из венского магазина мехов на Бурггассе.

Тимур подъехал, чтобы забрать меня, на «геландевагене», выглядел он почти не изменившимся, только волос на голове у него теперь почти не осталось, и взамен он отрастил небольшую клиновидную бородку. Вместо того чтобы долго и упоительно разговаривать на высокие темы и строить планы, как мне бы хотелось, он отвез меня на какую–то по виду нежилую квартиру и торопливо овладел мною на смятой постели, не самой свежей на вид. А ведь до этого я больше года не изменяла Брюху… Не то, чтобы теперь у меня появились какие–то новые принципы, но просто я не испытывала нужды в дополнительном сексе, и мне нравилось знать, что я веду себя как рациональная женщина, а не самка, поступки которой вдохновляются гениталиями. Но все эти рассуждения смелись, как карточный домик, под напором Ахарцахова — никогда я не могла сказать ему «нет», и, видимо, не научилась. Даром, что почитала себя умудренной жизнью гетерой и профессиональным менеджером. Тимур по-прежнему видел во мне лишь стриптизерку, покорную его желаниям.

— Чувствуешь, как изголодался я без тебя, — сказал он, прикуривая сигарету после непродолжительного секса.

— Да уж, — ответила я. — Впору расплакаться при мысли о том, как ты был мне верен все это время.

— Полагаю, не менее верен, чем ты, — ухмыльнулся Тимур.

— Мы что, никуда сегодня не пойдем? — спросила я.

— Если ты голодная, можем заказать сюда пиццу, — сказал он. — А выдвигаться и целый вечер сидеть на стуле сегодня у меня нет желания. Как–нибудь в другой раз.

— Разленился ты здесь без меня, — сказала я, испытывая легкую обиду. — Наверное, и в теннис больше не играл, как я уехала.

— Какое там! — он выдохнул кольцо дыма в потолок. — Теперь наверху в моде уже дзюдо и прочая восточная ерунда.

— Чиновники решают вопросы на татами? — усмехнулась я. Наверное, впервые тогда я вспомнила, что в России уже другой президент, и, наверное, правила игры тоже несколько поменялись.

— Хрен с ними, — поморщился Тимур. — У меня изжога начинается, как вспоминаю этих тварей загребущих. Надо бы в ванную сходить, да полотенца в машине забыл, как тебя увидел. — Он протянул руку к телефону. — Серго, принеси пакет, я его на заднем сидении оставил. Ага, малиновый такой.

Водитель не спросил номер квартиры — похоже, он здесь бывал уже неоднократно. Выходит, эта двуспальная кровать тоже использовалась по назначению множество раз. Меня это не должно было особенно волновать, но почему–то я расстроилась и попыталась перевести разговор на желательные для меня рельсы: