Дима Клейн - Двойник Президента

Соседи за стеной завистливо включили телевизор погромче.

Подполковник Андрей Ступин долго шёл след в след за своим проводником по сырому осеннему подмосковному лесу. Он уже слегка жалел, что ввязался в эту скверную историю, но обратно поворачивать было стыдно. После завтрака в Кремле он легко обманул часового у Спасской башни, сказав, что должен кое-где лично провести разведку боем. Потом по мобильному телефону выпросил у президента один день отгула за свой счёт, причём никому из своих заместителей не доложился, куда идёт. После этого Андрей два часа кружил на своём любимом «Майбахе» с тремя проблесковыми маячками на крыше и пронзительной сиреной по новостройкам Москвы, пока не оторвался от настырных сотрудников Федеральной службы охраны (ФСО). Однако, полдня пешей ходьбы на север от железнодорожной платформы «Фрязино» по промышленным свалкам и болотным кочкам с завязанными глазами оказались нелегким испытанием даже для тренированного директора ФСБ.

— Эй ты, Святорысь или как там тебя, долго ещё? У меня ботинки вконец промокли и повязка с глаз сползла, — не выдержал подполковник Ступин.

Его суровый проводник, одетый в купленную по случаю на рынке форму сержанта милиции и резиновые сапоги, остановился и покрепче завязал повязку на глазах Андрея:

— Потерпи, малой. Вон за той опушкой, вишь, полянка. А там уже наши поджидают, — ответил тот, кого звали Святорысь, и по-свойски подтолкнул Андрея в спину гиреобразным мужицким кулаком.

Ещё через час они куда-то пришли, и повязка с глаз Андрея была милостиво снята. Директор ФСБ Ступин огляделся. Он стоял на краю вытоптанной лесной поляны, заботливо расчищенной от битых бутылок, консервных банок и использованных старых газет «Народная Правда». Вокруг шумели жидковатые, недовырубленные под дачные участки ели, с обломанными внизу тяжелыми, мокрыми лапами. Вечерело. На поляне и вокруг переминалось с ноги на ногу около сотни человек. В основном это были взрослые, крепкие мужчины, одетые в прорезиненные комбинезоны, плащ-палатки и военную форму причудливого покроя. Многие присутствующие были вооружены охотничьими ружьями, табельными пистолетами Макарова и автоматическими карабинами Хуго Шмайссера времен Второй мировой войны. В центре поляны на обструганных шестах были приколочены художественно выписанные маслом портреты Адольфа Гитлера и Иосифа Сталина в стиле «наив». Третьим был представлен лик незнакомого плюгавого мужчины, похожего на средне-пьющего бухгалтера. Вокруг портретов горели четыре костра, образуя равноконечный крест. К Андрею Ступину подошел худенький, маленький, вертлявый человечек в до хруста перетянутой кожаными ремнями чёрной форме и отрывисто спросил:

— Это ты новенький? Исполать! Меня зовут Коромысль. Слежки за тобой не было?

— Я от ФСО ещё в Москве оторвался, — по-честному признался Андрей.

— Ну и ладушки, — обрадовался некто Коромысль. — Сейчас начнём. Эй, Заднеслав, дай-ка новичку хлебнуть с дороги, — и бесцеремонно вырвал алюминиевую походную фляжку из рук пьющего поблизости крупного, грязного и небритого мужика.

На середину поляны под портреты вождей вышел невзрачный пузатый старичок, одетый в диковинный белый грязноватый кафтан до колен и плисовые полосатые шаровары. На голове его красовалась новенькая, расшитая золотом фуражка генерала сверхсрочной интендантской службы. Старичок принёс с собой кухонную табуретку. Потратив минут пять, кряхтя и отчётливо матерясь, он взобрался на неё, по-лекторски прокашлялся, вскинул правую руку в невнятном приветствии и довольно бодро обратился к присутствующим:

— Соратники! Братья! Товарищи! Мы, э-ээ… собрали наш священный арийский круг в эту вторую осьмицу месяца серпеня, чтобы, э-ээ… просить Дажьбога, Стрибога и Сварога об очищении святой Руси от скверны и мерзости запустения. Скверна американова, демократова, жидовинова и, э-ээ… — он незаметно заглянул в бумажку, зажатую в левом кулаке, — либералова, изыдь! — щеки старичка гневно покраснели.

— Слава Руси, — нестройно подхватили присутствующие.

— Налетели на нашу Русь вороны чёрные, наползли змеи, э-ээ… подколодные, напали супостаты, вороги и недруги, э-ээ… приватизировали наше богатство народное, веками копленное.

— Слава Руси, — хором откликнулись слушатели.

— Погодите, рано ещё, — недовольно тряхнул головой старичок. — Да поразит сила Белобогова и Чернобогова, Перунова и Велесова, э-ээ… всех нечестивых и неместных врагов наших! Вот здесь можно, — кивнул старичок.