— Мало тебя за нос водили? — говорила ей сестра за вечерним «дураком». — Пора бы уж поумнеть
— Как ты?
— А что у меня плохого? — подкидывала Зинаида червового короля. — Принимай, если не можешь побить. Вот так с мужиками и надо!
Степанида смотрела на ее выцветшие глаза, осунувшееся лицо и безуспешно вспоминала, когда в последний раз у Зинаиды был мужчина.
— А твой директор? — наконец вспомнила она.
— Что, директор? — вспыхнула сестра. — И почему мой, у него жена.
Директором ее школы был сухощавый, подтянутый москвич, покоривший ее сердце сразу после перевода в провинцию. Он писал плохие стихи, которые читал нараспев высоким заунывным голосом, далеко отставив ладони, и которые от этого становились еще хуже. Но любовь превращала их в божественные сонеты, и Зинаида Пчель восторженно аплодировала, когда после уроков они запирались в директорском кабинете. А потом они занимались любовью на столе посреди тетрадей с чернильными кляксами и классных журналов, так что на спине у нее отпечатывались отметки, по которым можно было проследить успеваемость ее учеников. Об их романе знал весь город, Зинаида Пчель ради директора бросила мужа, а он ради нее сделал предложение другой.
— У меня же несносный характер, — мял он в руках шляпу с высокой тульей, когда Зинаида однажды вечером пришла в его кабинет. — А тебя я слишком люблю, чтобы мучить, пусть лучше другая терпит.
Зинаиде хотелось разрыдаться, но вместо этого она расхохоталась:
— Не надо будет смывать чернила под душем.
Развернувшись на каблуках, она гордо выпрямила спину и хлопнула дверью, по которой сползла с другой стороны. С тех пор ее отношения с мужчинами как отрезало. Она перевела их в виртуальную плоскость, вполне удовлетворяясь тем, что поддевала их в группе. «Это тоже секс», — сказал бы Олег Держикрач, знай он всю подноготную. «Как и твоя психиатрия», — отрезала бы она, довольная, что ей палец в рот не клади.
Сидор Куляш настолько поразил воображение Степаниды Пчель, что стал являться во снах, как она решила, из того самого небытия, которое определяет сознание. Он был любезен, учтив, и говорил на языке, которого она не знала. «Ну и что, — просыпаясь, думала Степанида. — Соловья тоже не понимают, а слушают». Остальные мужчины в группе ее волновали меньше, «Иннокентий Скородум» казался ей слишком надменным, а Олег Держикрач чересчур заумным. Несмотря на гневные посты, которые она писала скорее от воспитания, чем от сердца, «Раскольников», с его историей несостоявшегося убийства, оставил Степаниду равнодушной, а больше всех ей не нравился Модест Одинаров, напоминавший ее бывшего мужа. «Такой же эгоист, — читала она его сообщения. — Кроме ребенка ничего не сделает, и то, как одолжение». Муж жил на соседней улице, будто на чужой планете. Женившись на Степаниде, он завидовал холостякам, провожая их взглядом, когда катил перед собой детскую коляску, а после развода стал завидовать аистам, вившим гнездо у него на крыше: «Вот бы и нам так — встретились, разлетелись, а не полжизни над птенцами трястись». Сначала он платил Степаниде алименты, раз в месяц торопливо выкладывая на комод смятые купюры, но, потеряв работу, совершенно исчез из виду, целыми днями просиживая с бутылкой.
— Это хорошо, — утешала Степаниду сестра, — дочь его скоро забудет.
Зинаида утопала в кресле, держа на коленях шерстяной клубок, и вязала на острых спицах, тень от которых шевелилась в углу.
— Хорошо, — эхом отзывалась Степанида. — Играть будем?
Отложив вязанье, Зинаида поднималась, роняя клубок под ноги, и его тотчас начинал катать полосатый котенок с испуганно выгнутый спиной, так что вскоре весь пол покрывался смотанной нитью.
— Ну, сдавай, сегодня твоя очередь.
Сестры были погодками. В детстве их часто путали, но с возрастом в отличие от старшей Зинаиды, жгучей брюнетки, Степанида стала крашеной блондинкой. В парикмахерской она смотрела в зеркало на свой затылок с ранней сединой, как оползень, спускавшейся к шее, и у нее из головы не выходил Сидор Куляш. Она гадала, чем его можно заинтересовать, и однажды, зайдя в группу, написала: «Вы правы, небытие отражает сознание». С юмором у Сидора Куляш было хорошо. А с личной жизнью плохо. «Вы меня интригуете, — отстучал он ей в чат. — По-вашему, виртуальное общение, как разговор покойников?» «А что вы про меня знаете?» — кокетливо ответила она. «Больше, чем про жену, — чуть не брякнул Сидор Куляш. — И вижусь столько же». Но вместо этого отбил: «Так расскажите, вы откуда?» «О, я живу далеко от столицы». Профессия обязывала Сидора быть не только острым на язык, но и легким на подъем. «Нам как раз требуется репортаж из провинции, — зацепился он за первое, что пришло в голову. — Встретите?» Степанида Пчель растерялась. Она мечтала завязать знакомство, но не ожидала, что оно может состояться так скоро. К тому же она боялась разочарований, устав быть отвергнутой, и потому приняла половинчатое решение. «Хорошо», — сообщила она свой адрес, но выслала фото Зинаиды. — Приезжайте когда хотите, только не опаздывайте».
Читать дальше