Геннадий Баннов - За огнями маяков

О, эта остановка многого ему стоила! Воробьев нанес второй удар. Левый снизу. В подбородок. И противник рухнул… Нокаут.

Публика аплодировала, называла имя победителя. Успеху Воробьева Олег радовался, будто красивая эта победа досталась ему самому. Его и Гошины восклицания нисколько не выделяясь из голосов здешней публики, сливались с воплем всего зрительного зала. Как свои, растворились они в массе болельщиков.

По микрофону вызвали следующую пару, но народ был еще под впечатлением Воробьева. Зал шумел — какая ему была разница, кто еще там выходил на ринг. А бойцы уже натирали подошвы туфель канифолью, заходили на ринг, судья проверял перчатки.

И, как ни странно, тут, вдали от родных пенатов, один из бойцов Олегу показался шибко знакомым. О, приятно он был удивлен! И, нет, конечно, не спешил с опознанием. Но не мог он ошибиться! Возился, сопел — знакомый этот не давал ему покоя: откуда он появился здесь? И вот наконец объявили:

— В красном углу — Валентин Козин!

— Козин, Гоша, это Козин! — Олег толкал Гошу под бок. — Ты понял, Валька Козин это! Или ты не слышал?

— Какой еще?

— Да забыл, что ли? Из Горького, в финале-то! Ну, помнишь: едва вырвал я у него победу, ну? А секундировал его этот… Ну, помнишь?

— В Луначарском, что ли?

— А то где же! Ну, пошли давай поближе, свой все-таки…

Олег пробирался первым. Гоша следовал за ним. Возмущающейся публике разъясняли, что к рингу им теперь надо позарез, что без них ну, никак там не обойдутся…

Козин уже вел бой. Выразительно показывал — не финтовал, а именно — показывал! — руками, ногами, глазами — чем мог. Не туда, конечно, показывал, куда собирался нанести удар. Принимал угрожающие позы, плел паутину. Защищался, подставлял локти. И получалось у него: доставал соперника длинными хлыстами. И в конце концов выиграл бой, завоевал первое место!

Они встретили его, только что поднырнувшего под канаты — сошедшего с ринга, потного, мокрого, счастливого. Бросил он взгляд — остановился в недоумении. И по-волжски завосклицал, заокал этот Валя Козин:

— Олег! Олежка! Уфа! Как ты здесь оказался?!

— Поздравляю, Валя, с победой!

— Ну, спасибо. Ты специально, что ли, приехал — поздравить?

— Ехали, да еще… не доехали.

Они обнялись. Олег представил Козину своего спутника Гошу. Старались шибко его не задерживать — ему же надо в раздевалку. Хотя бы штаны надеть! Но восклицания и воспоминания делали разговор бестолковым и нескончаемым:

— А я вижу…

— А я как услышал…

— Да я щас, Олежка, — Валька Козин суетился. — Ополоснусь только, оденусь. Я ведь служу здесь.

— Вот как!

— Завтра у нас отдых — увидимся.

— Дак утром мы уходим…

— Далеко?

— На Сахалин.

— О-о!.. Ну, я щас, братишки. Скоро вернусь я.

И он оставил их с Гошей, ушел одеваться.

Из раздевалки Козин явился в форме моряка-тихоокеанца в сопровождении такого же морячка, своего секунданта, который тоже напоминал теперь кого-то знакомого.

— А это нашенский, земляк тоже. Кемеровский.

— Коля Воробьев, — «земляк» представился. Олег вглядывался в стройного морячка.

— Слу-ушай! Да ты не Воробьев ли?! — как глухому, ему свалилась догадка. Этого Воробьева он только что видел на ринге, болел за него.

— Так точно, — тот пристукнул флотскими ботинками и сверкнул белозубой улыбкой. — Я и сказал: Воробьев.

— Ну, поздравляю тебя! — Олег его облапил. — Удружил, братец, спасибо.

— А за что? За что? — Тот не понял и дурашливо ухмылялся.

— За красивый бой. За твой левый апперкот — вот за что!

— Дак при чем тут? Правой я его встретил. Левой только подправил.

— Видел, не слепой! Под плюхами гулял, как у себя дома. И не подправил ты его, дорогой человек, а добил.

— А это знаешь кто? — Козин кивнул на Олега. — Я тебе рассказывал, помнишь? Который сильного бойца, Гену Барищева из Казани, два раза усадил на задницу. Я как огня боялся… Олега этого. Правда, сам чуть не выиграл тогда…

— Наверное, с перепугу! — Воробьев захохотал так, что от натуги, казалось, форменка на нем то и гляди, разойдется по швам.

Это ж надо: встретить Козина! Да где? Да морячком еще! Вот уж не странно ли мир устроен? Форсистых этих моряков, вместе с Воробьевым, хоть выпускай на парад.

Четверо стояли они в глубине сцены, за кулисами, откуда хорошо было видно все, что происходило на ринге. Исправно болели за Колиных и Валиных знакомых, за матросов с их кораблей и частей. Вполголоса комментировали события на ринге, где всякий бой был в самом деле событием, о котором уже завтра будут знать во всем Приморском крае.