Геннадий Баннов - За огнями маяков

Слава Маннаберг стал рядом:

— А для меня противник найдется? Как думаете, Олег Иванович?

— Обязательно. Кстати, тебе придется выступать в тяжелом весе. Будем тебя подкармливать. Для тебя веселая наступает жизнь: пей, ешь от пуза — и за себя, и за товарища.

— Тебе, Миша, — Олег перевел взгляд на Шульгу, — тебе надо сдерживаться в питье: из легкого веса ты уже вылезаешь. Придется сгонять. Владивосток, ребята, — Олег продолжает беседу, — прекрасный город. Побродим, посмотрим. После соревнований искупаемся — пляжи там отличные. Погода, видите, стоит какая.

Олег заметил, как держась рукой за барьер, внимала и незнакомая Олегу (откуда здесь взяться знакомой?) симпатичная девушка с убранными на затылок волосами. Стоящий невдалеке одинокий и, кажется, всеми забытый Гюмер

Азизов заметил ее заинтересованный взгляд и, опираясь на тросточку, подошел.

— Это что за команда такая? — она спросила Гюмера Азизова. — Вы имеете к ней отношение?

— Боксеры это, юношеская команда боксеров. Во Владивосток едем. — Там будет товарищеская встреча. Помиримся силами, — сказал вместо «померяемся». — Кто кого, значит.

— А что за парень, который разговаривает с ними?

— А-а, это? А старший он. — Другого определения Номер не нашел.

— Где-то я его видела. Кто он?

— Дак я сейчас приведу его, вы его сами и спросите.

— О-о, не надо… — девушка будто испугалась. И возражала неуверенно. Гюмер же великодушно настаивал.

Прихрамывая, не спеша, подошел к Олегу, взял под руку:

— Давай пойдем, тебя тут спрашивают, — таинственно сообщил он Олегу и повел к незнакомой девушке, стоящей у перил.

Олег протянул руку: представился. И назвал фамилию: — Сибирцев.

— Олег? — она будто испугалась. — Сибирцев?! Так вы спортсмен?! Чемпион Сахалина? Так вот где я видела вас! В газете портрет был. А я Женя Шипанова. Евгения. Меня с детства Еней называют. Возвращаюсь домой, в Новосибирск.

— Уже? Сколько же вы были на Сахалине?

— Три года, как положено, приехала — еще семнадцати не было.

— Одна?

— Нет, втроем мы…

— А подружки?

— Одна вышла замуж, другая раньше уехала.

Не замечаемый девушкой, Гюмер обиженно отошел к ребятам. С его приходом у ребят скоро послышался смех. Что-то вдохновенно он говорил и показывал — овладел, наконец, вниманием.

— Пусть говорят они, пусть. — Кивал он в сторону Олега с девушкой. — Поговорят, а потом я отобью у него девушку. — Ребячий смех Гюмера не обескураживает, он на высоте, захвачен азартом. Вот он оправил и отряхнул на себе черный костюм, пятерней пригладил волосы. Пошел, слегка поигрывая клюшкой. Остановился возле молодых людей, постоял, о чем-то поговорил и — о, чудо! — Олег Иванович действительно оставил девушку и пошел к ребятам!

— Что здесь происходит? — Он подошел. — Какие у вас нелады, споры?

— Это он, представитель наш Гюмер Азизов наябедничал. Нарочно придумал, чтоб вы отошли от девушки. Пошутил якобы. — Пояснил Слава Маннаберг.

Олег вопросительно посмотрел на смутившегося Славу, посоображал, поприкидывал. И в сторону Гюмера, горячо что-то втолковывающего девушке, выдохнул:

— Ах ты хлюст! Ну, я сыграю с тобой шутку. Володя, спустись в твиндек, посмотри, все ли там в порядке, главное, цел ли Гюмеров портплед. Он там внизу, на третьей койке.

Дорохин юркнул вниз. Ждали его минут пять. Явился запыхавшийся, заикающейся скороговоркой доложил:

— В-все там в п-порядке, все н-на месте, Олег Иванович. Женщины т-там с-смотрят, п-пос-сторонних никого нет. И плед там л-лежит, п-прикрытый к-курткой.

— Вот и хорошо. И пусть лежит. А сейчас надо сообщить Гюмеру Азизову печальное известие: будто бы пропал его плед. Сперва спросить: не убирал ли он куда его сам? Обмануть, одним словом. Но так, чтобы поверил. Кто из вас сможет? — Оглядел он группу прыскающих в руку ребят.

Юра Атаманов вперед выдвинулся:

— Я смогу, Олег Иванович, это по моей части. Не подведу, — серьезно он заверил. — Дайте только маненько собраться. А вы, — обернулся к смеющейся братии, — не смейтесь у меня! Чтобы не было никакого смеху! Терпите.

— И сочувственно глядите на Гюмера, качайте головами, — оборотился и Олег к ребятам. — Пока сам не увидит, что его плед на месте лежит.

Юра сделал строгую мину. Пошел. Постоял рядом с Номером и девушкой, дослушал очередную Гюмерову историю и с грустным видом перебил:

— Гюмер Гайсинович, вы свой портплед никуда не убирали?

— Н-не-ет. — Гюмер явно встревожился.

— Может, отдавали кому?