Мэтью Грин - Воспоминания воображаемого друга

— Со мной все будет в порядке, — говорит Освальд. Он как будто читает мои мысли. — Просто посмотри, как там Макс, и возвращайся.

— Ты исчезаешь, — говорю я.

— Знаю.

— Я боюсь, пока меня не будет, ты исчезнешь.

— Думаешь, что, если ты уйдешь, я исчезну быстрее? — спрашивает Освальд.

— Нет. Просто не хочу, чтобы ты умер в одиночестве.

— О-о!

Мы снова молчим. У меня такое чувство, будто я сказал что-то не то. Я стараюсь найти правильные слова и наконец спрашиваю:

— Тебе страшно?

— Нет, — говорит он. — Не страшно. Грустно.

— Грустно? Из-за чего?

— Мне грустно из-за того, что ты больше не будешь моим другом. Грустно, что я больше не увижу Джона и Тини. Грустно, что я больше не смогу ездить в лифте и на автобусе. Грустно, что я не стану другом Макса.

Освальд вздыхает и опускает голову. Я снова пытаюсь найти правильные слова, но он заговаривает снова:

— Но когда я исчезну, мне не будет грустно. Меня просто не станет, и все. И потому мне грустно сейчас.

— Почему ты не боишься?

Это неправильный вопрос для Освальда, но правильный для меня, потому что я боюсь, хотя я-то не исчезаю. Я знаю, что плохо так говорить, не подумав, но не могу с собой ничего поделать.

— А чего мне бояться? — спрашивает он.

— Того, что будет после того, как ты умрешь.

— А что будет?

— Я не знаю, что будет.

— Тогда чего бояться? — спрашивает Освальд. — Я думаю, что, наверное, ничего не будет. А если там лучше, чем ничего, то тоже хорошо.

— А если хуже, чем ничего?

— Нет ничего хуже, чем ничего. Но если там ничего нет, я об этом все равно не узнаю, потому что меня тогда тоже не будет.

В этот момент Освальд кажется мне настоящим гением.

— А как же то, что не будет тебя? — спрашиваю я. — Весь мир будет жить дальше, но без тебя. Как будто тебя и не было. А потом наступит день, когда все, кто тебя знал, тоже умрут, и тогда будет словно тебя вообще не было. Разве от этого тебе не грустно?

— Такого не будет, если я спасу Макса. Если я его спасу, я останусь здесь всегда.

Я улыбаюсь. Я не верю в то, что сейчас сказал Освальд, но я улыбаюсь, потому что мне нравится его идея. Хотел бы я в нее поверить.

— Иди к Максу, — говорит он. — Обещаю, я не исчезну.

— Не могу.

— Если начну исчезать, я посигналю. Хорошо? Я уверен, что смогу нажать на сигнал.

— Хорошо.

Я поворачиваюсь, чтобы выйти из машины, но потом останавливаюсь.

— Правильно, — говорю я. — Ты можешь посигналить.

— И что?

— Перебирайся на переднее сиденье, — говорю я, — и нажми на сигнал.

— Зачем?

— Я думаю, это твой шанс.

Освальд перебирается на водительское место и кладет обе руки на клаксон. Я с трудом вижу его руки и со страхом думаю, что раз он исчезает, то и его способность дотрагиваться до вещей тоже исчезает.

Освальд нажимает на клаксон. Мышцы на руках напрягаются, тело дрожит от напряжения. Две вены на шее набухают и темнеют, хотя и стали почти прозрачными. Освальд стонет, стон звучит глухо. Проходит секунда, и я слышу сигнал. Сигнал воет секунды три и умолкает.

Когда сигнал умолкает, Освальд расслабляется и вздыхает с облегчением.

— Теперь готовься, — говорю я.

— Хорошо, — сквозь зубы отвечает Освальд.

Мы ждем. Кажется, что мы ждем очень долго.

Десять минут. Может быть, дольше. Мы смотрим на дверь, которая ведет из гаража в дом. Дверь не открывается.

— Нужно повторить, — говорю я.

— Ладно, — говорит Освальд, хотя по его лицу я вижу: он не уверен, что сможет сделать это еще раз.

— Погоди, — говорю я. — Миссис Паттерсон сейчас могла зайти к Максу. Она могла не услышать. Пойду посмотрю, где она. Я не хочу, чтобы ты зря тратил силы.

— И я не хочу, — отвечает Освальд.

Миссис Паттерсон оказывается в кухне. Она моет губкой сковородку и снова напевает песню про стук молотка. Посудомоечная машина открыта, внутри стоят тарелки и стаканы, в подставке — вилки с ложками и ножами. Возможно, она только что пообедала вместе с Максом.

Я возвращаюсь в гараж, подхожу к машине, но Освальда там не вижу. Он исчез. Как я и боялся, Освальд исчез, пока я был в доме.

Но потом все же вижу. Он почти невидимый, но живой. Освальд моргает, и я вижу его черные глаза, а потом и очертания его большого тела. Я решаю, что мы не должны ждать, пока миссис Паттерсон не уснет. Нужно спасать Макса немедленно.

Я сажусь в машину:

— Все отлично. Она в кухне. Когда она выйдет, она откроет дверцу машины, чтобы проверить сигнал. Она захочет посмотреть, почему он вдруг загудел. А ты сразу же выбирайся из машины и постарайся как можно быстрее войти в дом. Нельзя, чтобы ты остался в гараже.