Джанні Цюрупа - Письма воображаемому другу

© Джанні Цюрупа, 2020

ISBN 978-5-0051-9870-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я ехал долго, Гуглкарты показывали «нигде»,

В окне туман, прямая трасса, по десятому разу музыка,

И пока была связь, все поглядывал на часы:

Ну вдруг ты напишешь.

Небо очистилось, зажглись звезды, стало скользко.

Морозный ноябрь. Я не поджигал мосты,

Гранату не кидал под прошлые отношения,

Но минулое комкалось рукописью на углях,

И я гнал туда, где, я думал, есть ты.

Я гнал от сожжённого второго тома – в продолжение.

Останавливался на заправках, чтобы хлебнуть воды,

Болтал с продавщицами и кассирами, жевал хот-доги,

И вспоминал будущее, яркое, словно сны,

Как сны эфемерное, как сны недолгое.

Ну вдруг ты напишешь…

Но телефон молчал.

И видения становились все ярче, отражались в окнах,

Я ехал и вообще-то не спал, но будто бы спал,

А потом было утро и незнакомый город.

***

Все чужие квартиры одинаковы, куда ни приедь:

Неудобный матрас, пружины впиваются в ребра,

Тупые ножи, гнутый штопор, комковатая соль,

Остатки масла подсолнечного в шкафу на кухне.

Здесь отвратительно холодно, подушка – продавленный блин,

Вода из крана течет ржавая и еле теплая.

Хозяйка желает мне доброго утра.

Я остаюсь один.

Меняю карточку и проверяю сообщения в телефоне…

Нет, я еще не настолько сошел с ума,

Чтобы на самом деле верить, будто бы ты напишешь.

Это просто игра. Но что-то сильнее меня

Волокло меня в этот город с домами под низкими крышами,

В город, названия-то которого я раньше не знал,

Пять унылых строчек во всеведущей Википедии,

Беспросветное уныние провинциального ноября.

Скажи, ты во двор-то сегодня выйдешь?

Я буду ждать тебя на лавке под ясенем, как всегда.

За футбольной «коробкой» на улице Космонавтов.

Гуглкарты показывают, что она существует, я потрошу рюкзак,

Надеваю под куртку свитер

И выхожу куда-то.

Бутсами взрытая пластмассовая трава,

Табличка: «Подарок городу от кандидата»,

Мечутся между хрущевками чаячьи голоса,

Подростки пинают мяч. Я присаживаюсь на лавку —

Тоже, наверное, подарок, три крашенные доски,

Ясень сыплет на них еще зеленые листья.

Шелуха семечек, стаканчик от кофе, обертки, бычки,

Утро, один в один

Похожее на стылый вечер.

Как ты мог появиться на свет в этом унылом аду,

Среди людей в черных куртках и серых кепках?

Женщина, похожая на пингвина, несет ведро

С мусором.

Я прикуриваю сигарету.

Среди этих подростков тебя, к сожаленью, нет.

Мокрые волосы, красные лица, пустая злоба.

Почти взрослые хищники – такие по вечерам

Отжимают у прохожих мелочь и телефоны.

И тут я. В оранжевой куртке и красном шарфе.

Тойота, припаркованная за домом.

Тропический попугай среди воробьев,

Мишень, по которой не промазать слепому,

Полтора метра, седые виски —

Престарелый паяц.

Интересно, здесь есть дурдом?

Я туда бы сдался.

На площадке орут приветственно, я поднимаю взгляд.

Сердце прыгает в горле загнанным зайцем.

***

Блядская серь, тупая шарага, еще батяня ушел в запой,

Пришлось гитару и ноут перетаскивать к Леське,

Она как всегда глазами рыбьими хлоп да хлоп,

Дышит прерывисто и чуть в трусы мне не лезет,

Серый говорит: да трахни ее, чувак,

Сама же легла и просит, течет – аж капает.

Ну то такое. Я Леське скорей как брат.

А сестер, отвечаю Серому, никто не трахает.

Мало ли чего там ей хочется, найдет себе мужика,

Выйдет замуж, а я наебенюсь на свадьбе.

Мелкая Леська еще, не врубается ни черта,

Сама не знает, как лучше.

Хорошо, хоть я знаю.

Я луплю по мячу как по батиной голове.

Зафутболить бы ее таким ударом в ворота.

И никак не получается сосредоточиться на игре,

Между лопатками чешется – зырит кто-то.

А вот, надо же, правда смотрит, пялится, открыв рот,

Дядька в п*дорской куртке и шарфике п*дорском.

Чё те надо-то?

И тут нам забивают гол,

И дядька как-то сам из головы вылетел,

А когда мы все же отыгрываемся, дядьки в помине нет.

Серый лезет в рюкзак за пивом,

Ноябрь лезет под куртку,

Белка лезет по ясеню вверх,

А в черепушку лезут мысли: а был там кто-то?

Пялился, будто я его потерянный брат

Или сын, или черт знает, призрак любимого дедушки.