Александр Проханов - Господин Гексоген

– У нас с тобой все пополам, Арби! Хлеб пополам, нефть пополам, женщины пополам. Мы же братья, как можно иначе?.. Тут, видишь ли, наклевывается интересная комбинация… Только тебе и под силу… Ты просил у меня три миллиона. Я не отказывал, но не было под рукой свободных… Теперь ты их можешь получить, и мне перепадет некоторый процент с прибыли. Завтра в Грозный, обычным рейсом, без охраны, летит генерал Шептун… Да нет, он безвредный, ни разу ни в кого не стрелял, все больше по банкетной части… Сними его с самолета, пусть побудет у тебя в гостях…

Белосельцев еще не понимал смысла услышанного. Разговор, как он полагал, его не касался.

– Ты его, конечно, не в шестизвездочный, но и не в земляную яму… Прими по бизнес-классу… Потребуй выкуп, миллионов пять… Непременно получишь. В случае удачи пару мне, за идею…

Нельзя было понять, что отвечает из-за гор и рек неведомый бородач, сидящий на коврах своей сакли.

– Я тебя всегда поддержу… Когда война шла, кто тебя поддерживал, как не я… И теперь поддержу, как брата… Пришли кассету с пленным генералом, тут же пущу в эфир… Действуй во имя Аллаха… Твои люди меня найдут!..

Астрос погасил горящую в телефоне горсть жемчужин. Вернул аппарат Буравкову.

– Будем действовать, господа!.. Всегда рад вас видеть!..

Попрощались. Белосельцев был потрясен. Они стояли перед стеклянным бруском телецентра.

– Мы занимаемся работорговлей? – спросил Белосельцев.

– Шептун не будет рабом, – ответил Буравков. – Он сибарит, сладкоежка. Ну поживет несколько дней под домашним арестом, без коньяка и женщин, а потом за проявленное мужество получит Героя России.

– Задержание чеченцами Шептуна бросает тень на Премьера, – вкрадчиво пояснял Гречишников, глядя на Белосельцева глазами воспитателя детского сада. – Это лишь маленький, изящный штрих в операции по его устранению.

– Шептун – наш товарищ, боевой генерал. Мы нарушаем всякую, в том числе корпоративную, этику. – Белосельцев испытывал такое чувство, будто его с завязанными глазами вели по скользкому краю.

– Какой он боевой генерал? – хохотнул Буравков. – Сделал свою карьеру, предав ГКЧП, переметнувшись к Истукану.

Участвовал в штурме Дома Советов и настаивал на применении танков. Сидя в Москве, руководил бездарной чеченской кампанией. Повинен в гибели Майкопской бригады. Во время боевых действий ни разу не выезжал в Чечню. Так пусть же теперь прогуляется. Узнает природу, людей. Там, в отряде Бараева, есть хорошие краеведы.

– Не все средства хороши для достижения цели, – беспомощно повторял Белосельцев, чувствуя, как уловлен в невидимую паутину. Вся операция, куда его вовлекли, была подернута мучительной тайной. – Мы нарушаем неписаные законы корпоративной этики, и это неминуемо скажется на результате.

– Я тебя понимаю, Виктор Андреевич, – мягко произнес Гречишников, в знак сочувствия прикрывая глаза. – Чем ближе к старости, тем чувствительнее душа к вопросам этики. Из разведчиков, посвятивших себя служению Родине, мы превращаемся в мудрецов, блаженных. Но вспомни себя другим, – Гречишников резко раскрыл глаза, и они, круглые, оранжевые, беспощадные, не мигая, уставились на Белосельцева, – вспомни трансафриканское шоссе Каир – Кейптаун, обломки красного форда, намибийского учителя Питера, так похожего на Сэма Нуйому, что ты решил использовать его как приманку. Подставил под удар «Миража» с тем, чтобы позже заманить в ловушку батальон «Буффало». Ликовал, глядя, как дымятся подбитые юаровские броневики, валяются по обочинам обгорелые трупы буров. Тогда ты был отважным и дерзким разведчиком, действовал в интересах Родины. Теперь враг в нашем доме, пирует и развратничает в Кремле, и ты мучаешься совестью, как настоящий мудрец и схимник. Не можешь позволить, чтобы один из врагов слегка пострадал в процессе спецоперации.

– Мне важно понимать целостность операции, – устало, сдаваясь, произнес Белосельцев, не выдерживая взгляда Гречишникова. – Мне неизвестна полная картина, и я не понимаю до конца своей роли.

– Твоя роль ключевая, – взял его под руку Гречишников. – Без тебя операция невозможна. В свое время ты будешь в нее полностью посвящен. А теперь поезжай домой. Отдыхай, смотри телевизор. Следи за информационными программами.

Гречишников подвел Белосельцева к автомобилю. Открыл перед ним дверцу. Помог устроиться на сиденье. Молча кивнул шоферу. И машина понесла Белосельцева мимо телецентра, графской усадьбы и пруда, над которыми возносилась бетонная башня и реяли духи сгоревшей истории.