Александр Проханов - Господин Гексоген

– Послушай, Серега, – Белосельцев схватил паренька за масленую руку и потянул прочь от гаража, – я тебе скажу одну вещь… Я сам до конца не уверен… Ты должен молчать… Мне еще самому неясно… – Он вытянул Серегу на берег реки. – Ты взрослый парень, поймешь, как велика опасность… Чеченцы готовят взрывы… Не только чеченцы, но и другие жестокие люди… Им нужно взорвать Москву, посеять панику, чтобы потом прийти к власти… Но об этом потом, не сейчас. – Он уводил Серегу все дальше от гаража, наставившего на них свое чуткое железное ухо. Подталкивал к берегу, где ветер подхватывал слова и нес к середине реки. – Один из взрывов, возможно, прогремит здесь, в Печатниках… Ты сам сказал, у Ахметки хранится взрывчатка, которой воспользовался Николай Николасвич… Мы должны отыскать взрывчатку… Бессмысленно обращаться в милицию, бессмысленно обращаться к властям… Все заодно… Мы сами должны разыскать взрывчатку и ее уничтожить… Острый, смышленый взгляд Сереги загорелся азартом. Он еще не понимал смысла задания, но его молодое нетерпение, его горе от потери учителя находили выход.

– Что надо делать?

– Разведка… Собери ребятишек… Установи слежение, наружное наблюдение за Ахметом… Все его маршруты и связи… Все гаражи и подвалы… Иди по пятам… Незаметно, ибо смертельно опасно… Ты командир ребятишек…. От них информация приходит к тебе… От тебя – ко мне… Вот моя визитная карточка, телефон… Звони днем и ночью… Я сам каждый вечер буду сюда приезжать… Мы должны обезвредить взрывчатку… Это наказ Николая Николасвича… Он там, в тюрьме, на больничной койке, переломанный, обожженный, нас вдохновляет…

– Я пойду и убью Ахметку, у меня есть заточка, – жестко сказал Серега.

– И не думай. Он сильнее, хитрее тебя. Твоя задача – выявить местонахождение взрывчатки… Сейчас же иди и собери ребятишек…

– Хорошо, – ответил Серега, – они сейчас в сквере. Подвезите меня.

Он запер гараж, подсел к Белосельцеву в «Волгу». Они покатили меж белых многоэтажных домов, и каждый из них мог быть заминирован. С балконами, на которых сушилось белье, с лоджиями, где пестрели осенние цветы, с детскими площадками, полными детворы. В сквере, где продавали мороженое, собрались ребятишки, чьи лица издалека показались Белосельцеву знакомыми. – Перед ночной сменой играют, – сказал Серега, вылезая из автомобиля. – Мне в октябре в армию. Комиссию прошел, здоров. Попросился служить в Дагестан, куда чеченцы залезли. Я их, гадов, буду здесь, в Печатниках, мочить и там, в Дагестане… Будьте здоровы, Виктор Андреевич, я позвоню. А к Николай Николасвичу попробуйте попасть, привет от меня передайте… – И он быстро зашагал к скверу, гибкий, худой, в повязанной боевой косынке, свистя на ходу в два пальца, сзывая к себе ребятишек.

Белосельцев тронул машину, повторяя: «Печатники, взрывчатники… Первопрестольники, тринитротолуольники…»

Он решил отправиться к Буравкову, обосновавшемуся в телевизионной резиденции Астроса. Ибо там, по косвенным признакам, можно было уловить приближение взрывов. К тому же Буравков навещал заключенного в тюрьму Астроса, выдавливая из него последние сведения о финансовых счетах, офшорных зонах, подставных фирмах, переводя деньги и собственность на свое имя. В той же тюрьме, в больнице, находился Николай Николасвич, и Белосельцев надеялся с помощью Буравкова добиться свидания.

Телевизионная башня «Останкино» вновь поразила его сходством с огромной, уходящей в поднебесье трубой, над которой туманилась гарь, излетавшая из преисподней. Он вошел в стеклянную клетку Телецентра, напоминавшего опрокинутый стакан, под котором роились уловленные, опоенные мухомором насекомые.

Он поднимался в лифте, и в просторной кабине вместе с ним оказались женщина и мужчина, чьи лица были знакомы. Она, маленькая и изящная, с печальными библейскими глазами, известная телевизионная дикторша, увенчанная Астросом бриллиантовой короной. Он, чуть вертлявый и нагловатый острослов, славный своими передачами по русской истории, в которых не оставлял камня на камне от императоров, полководцев, писателей, наделяя их смешными и слегка отвратительными чертами самовлюбленных глупцов. Оба прихорашивались в зеркалах, вели разговор, не обращая на Белосельцева ни малейшего внимания, как если бы он был элементом лифта.

– Астрос неудачник. Он слишком пылкий, неглубокий, неосмотрительный. Он подставился, – рассуждала похожая на Дюймовочку дикторша. – Я ему благодарна за квартиру, за лауреатство, за успех, но все это было не даром. Я вздохнула с облегчением, когда его устранили.