Курбандурды Курбансахатов - Сто монет (роман и повести)

Наверно, все матери на свете похожи друг на друга. Сколько раз и у себя дома слышал он такие слова.

За столом тётушка Дурсун не докучала Аману разговорами, только подливала чай и подкладывала еду. Замэтив, что он осторожно отодвинул тарелку, она спросила:

— Ты уже поел? Или тебе не понравились мои голубцы?

— Спасибо, всё очень вкусно, — ответил Аман и поднялся. — Больше мне нельзя задерживаться. У меня, вы же знаете, сердитый отец. Он до грамма подсчитывает собранный хлопок. Мне и так влетит. А если я ещё задержусь, он поднимет шум. Спасибо вам за всё. Простите меня, что доставил столько хлопот.

— Ну, раз так, иди, хан мой, — сказала Дурсун, провожая парня до дверей. — Маме передай от меня большой привет. Она тут приходила ко мне, да ни с того ни с сего встала и ушла. Что она вдруг заторопилась, я и не знаю. Так мы с ней ни о чём толком и не поговорили.

— Будьте здоровы. Ещё раз спасибо. А мама к вам непременно придёт, и вы с ней обо всём поговорите.

Обложившись толстенными папками, Караджа Агаев, не поднимаясь, просидел до самого вечера. Всё искал, искал. Он переночевал в колхозной гостинице и с рассветом продолжал ревизию. Поскольку перелистывание бумаг желанных результатов не давало, Агаев стал вызывать к себе то одного, то другого колхозника, задавая каждому множество вопросов. Однако ни один ответ не пришёлся ревизору по душе, и он всё больше хмурился. Карадже Агаеву было приказано поймать, так сказать, бывшего председателя за руку. Но как ни старался ревизор, ни махинаций, ни воровства обнаружить ему не удавалось.

На третий день ревизии он нашёл людей, которые были не в чести у Тойли Мергена. Но и тут его ждало разочарование — никто не захотел клеветать на бывшего председателя.

Кособокий Гайли не ждал приглашения. Он явился к ревизору сам и прямо с порога предложил свои услуги:

— Если ты за столько лет, Караджахан, не сумел узнать Тойли Мергена, хотя немало чая у него выпил, я тебе расскажу, кто такой наш бывший председатель!

Ревизор так обрадовался приходу Гайли, а ещё больше его многообещающим словам, что подумал: «Я, кажется, открыл крышку сундука с золотом».

— Говорите, говорите, старина! — засуетился от нетерпения ревизор. — На какие средства Тойли Мерген построил дом? Может быть, зятья подбросили ему деньжат, продавая ворованные арбузы? На честно заработанные деньги такой дворец не построишь!

И опять ревизор услышал не то, что хотел.

— А я-то думал, Караджа, что ты — человек умный, — презрительно посмотрел на него Кособокий. — Сидишь в конторе за столом с телефоном, небось и секретарь есть. А такой ерундой занимаешься. Нет, ты не оправдал моих надежд. — Гайли сдвинул на лоб шапку и продолжал. — Я собирался рассказать тебе, какой мой зять грубиян, даже деспот. А тебя вон что интересует. Спросил бы у самого Тойли Мергена. Он тебе точнее всех ответит. Может, и наорёт на тебя, но скажет правду. Хоть он и грубый человек, но настоящий мужчина и в чужой карман не залезет. Так что, послушай моего совета, не отрывай людей от дела и сматывайся отсюда!

Довольный собой, Кособокий Гайли обнажил свои жёлтые зубы в улыбке и, даже не кивнув ревизору, вышел.

Карадже Агаеву и правда следовало бы убраться из колхоза. И для него было бы лучше, и для репутации его учреждения, и для пославшего его начальника.

Но слишком слаб, слишком ничтожен был Караджа Агаев, чтобы признаться даже себе в бессмысленности своих поисков. В ушах гудели слова Каландара Ханова: «И освободить можем!» Поэтому он снопа и снова склонялся над папками и перебирал пожелтевшие бумаги. Надо лечь костьми, но сделать всё, чтобы уважить Ханова. Если бы это было не так важно, на стал бы председатель райисполкома приглашать к себе на плов Караджу Агаева и поить его дорогим ромом.

Один день сменял другой, а ревизор, осунувшийся и не бритый, всё ещё тёрся грудью о бумаги.

Если Караджа Агаев всё больше нервничал и суетился, то Дурды Кепбан, в противоположность ему, становился спокойнее. После встречи с Тойли Мерге-ном его злость на ревизора немного поутихла. Каждое утро, придя на работу, он спрашивал молодого счетовода:

— Ну как, Аннагельдыхан, ревизия всё ещё продолжается?

— Продолжается, Дурды-ага, продолжается! — говорил Аннагельды, подмигивая, корча рожи и показывая рукой, какую бороду отрастил ревизор, не имея времени побриться.

Но сегодня с утра Дурды Кепбан снова огорчился. Он заглянул в соседнюю комнату. В сигаретном дыму сидел сгорбленный, заросший седой щетиной Караджа Агаев и вытирал пот со лба. Главный бухгалтер нахмурился и притворил дверь.