Римма Глебова - Хроники Любви

Пока мы пили кофе, он умял полную тарелку каши и выпил стакан молока.

— Хоть тут проблем у тебя не будет, — сказала Женька, — а то, знаешь, какие привередливые детки бывают, ни черта не жрут.

Всё-то она знает, а я вот ничего.

— Ну, будем надеяться, что дамочка скоро выздоровеет, и все твои хлопоты закончатся, — утешающе сказала Женька перед уходом.

Только она вышла за дверь, как раздался звон чего-то разбитого. Я вбежала в комнату. Он пульнул мячик прямо в балконную застекленную дверь. Стекло и так было треснуто, но всё равно… Пришлось подметать, ползать, заглядывая во все углы, Юлик вздыхал и пытался помогать, но я его не допустила, только порезов и крови мне недоставало.

Позвонила Максу, и он пообещал утром прислать мастера.

Я постелила на диване и уложила Юлика спать, сама из спальни прислушивалась, но было тихо, даже сморканий не слышно.

Утром закапала ему капли, потом мы вместе умывались, потом завтракали кашей и чаем с булочкой и колбасой, и Юлик рассказывал мне сказки из новой книжки, энергично размахивая рукой с ложкой: «А он волку как двинет! А тот ему ка-а-к даст! А он ему ка-а-к врежет!..». Сказки, я конечно, в деталях уже не помню, но чтоб такое… Но я свои сомнения не озвучивала. А уж когда Юлик про колобок стал рассказывать… то там такие чудеса происходили… Я от смеха чуть под стол не свалилась. У Юлика был явный талант придумывать и переделывать услышанное.

Только поели, как пришел мастер. Вставил новое стекло, матовое и толстое. Нет худа без добра, меня вид треснутого стекла сильно удручал, но, когда бы я еще занялась заменой.

Юлик листал свою книжку, потом отложил ее и стал рассказывать про маму и про папу. Мама очень «ругательная», но хорошая. Папа самый лучший, но в садик за ним не приходит, много работает. Папа умеет всё, папа… папа… папа… — целая сага про папу.

Днем пришла Женька и повела Юлика на прогулку. А я убирала квартиру и готовила котлеты в большом количестве.

Вечером пришел Макс — котлеты очень пригодились. Юлик сказал, что ему здесь нравится, что Женя очень веселая, а про меня, что я даю ему вкусные конфеты и даже жвачку, и совсем не ругаюсь, ну совсем! При этом он покосился на балконную дверь. На его вопрос, когда же маму выпустят из больницы, Макс сказал, что мама скоро выздоровеет, и они его заберут домой. «Пусть не торопится, мне здесь неплохо, только мороженого нет», — сказал Юлик, и мы с Максом рассмеялись.

Так мы и жили. С Юликом, с дневной Женькой, вечерним Максом.

Через пять дней кикимору выписали, и Макс забрал Юлика. Юлик на прощание мне улыбнулся и помахал рукой. «Приходите в гости, у нас всегда мороженое есть», — сказал он.

Я на следующий день вернулась на работу. Довольная, что все заботы кончились и периодически отгоняя лезшие в голову мысли о… о Максе. Он ни разу не остался на ночь. Ни разу, хотя вполне бы мог. Кажется, ему такая идея и в голову не приходила. Он избегал прямых взглядов и явно не хотел никаких объяснений и выяснений. Его только Юлик интересовал. Как спал, что ел, сколько гулял. Мне в его заботах места не было. Юлик — вот весь его интерес. А ведь уготованная мина может взорваться… У меня не нашлось такой минуты, чтобы ему рассказать, да и обстановка сложилась неподходящая. И теперь я злилась. Отказаться совсем от Макса? Надо быть полной дурой! С Женькой советоваться не хотелось. Как-то она шепнула мне: «Так ты что-нибудь решила?». В этот момент ее дернул за руку Юлик, призывая играть в обещанные прятки, и она только сделала большие глаза. В них я прочитала большие сомнения. Я и без ее сомнений уже знаю, что делать. Или не знаю?..

Я вернулась вечером домой в тихую квартиру. Возле балконной двери, на полу валялась перевернутая красная машинка. Подняла, поставила на тумбочку возле телевизора. Щелкнула пультом, на экране резвились «ниндзя». Выключила. Пошла в спальню, достала из комода две бумаги. Просмотрела их. Стала рвать на мелкие клочки, они сыпались на ковер белыми мятыми лепестками. Мне никогда уже не достанется Макс, у него не будет для этого причины. Всё, чего я добилась, это приглашение Юлика придти на мороженое. У меня нет такого Юлика, с которым можно поесть мороженое. И если будет когда-нибудь, то уже не от Макса. Сейчас моя личная жизнь дала глубокую трещину. Как та разбитая тарелка.

Я позвонила Женьке и пригласила ее в кафе. «На кофе? С коньяком?», — уточнила Женька. «Нет, на мороженое», — ответила я. «Ну, тогда со сливками и с клубникой! — объявила Женька, — на меньшее я не согласна!»