Александр Егоров - Колеса фортуны

Вокруг костра было расставлено с полдюжины палаток, некоторые — совсем старые, брезентовые, некоторые — поновее. Чуть подальше высилось три шалаша из кольев и веток, сложенных весьма искусно. Из одного шалаша выбралась тощая девица лет тридцати в джинсах и застиранной ковбойке на голое тело, с полиэтиленовым пакетом в руках. Она окинула нас насмешливым взглядом, достала из пакета какую-то снедь и уселась у костра.

— Мария, что-то ты долго, — произнесла она.

— Я друга встретила, — заявила Машка.

— Это которого друга? — строго спросила девица. — Или всех сразу?

Машка не соизволила ответить. Размахивая своим рюкзачком, подошла к крайней палатке. Заглянула внутрь.

— А чьи это тут вещи? — подозрительно спросила она.

— Это Шумный сегодня утром приехал, — нехотя объяснил мужик у костра. — Шумный из Нижнего, знаешь? С подругой.

— Я не поняла, Дэн, — возмутилась Машка. — Почему мое место всегда занимают? Что за дела?

— Всюду дедовщина, — довольно громко сказал Макс. — Даже у бомжей.

Девица в ковбойке сделала вид, что не слышит.

— Маша, ты меня прости, но ты когда приехала? — сказала она. — Ночью. А утром тебя уже нет. Что мы должны думать? Спальника у тебя нет, ничего нет. Приходишь, уходишь… Взяли и подвинули.

— Да ты не волнуйся, Мария, — Дэн вынул колбасу из огня и теперь разглядывал придирчиво. — Приходи в любое время, живи где хочешь… Мартина знаешь? У него шалаш хороший…

Моя сестренка оглядела тесный вигвам и поморщилась.

— Тут так принято, да? — спросила она.

— Да, в общем, тут плевать всем на всех, — объяснила Машка. — Свободные люди.

— Свобода есть высшее благо, данное человеку богом, — рассудительно произнес Дэн. — Поэтому всегда находится кто-то, кто норовит ее у человека отнять…

Он откусил от колбасы, и жир брызнул ему на бороду.

— Можно, я с вами побуду? — обернулась Машка ко мне.

— Да запросто, — ответил я.

— А как же Шериф? — ляпнул Макс.

Машка переложила рюкзачок из правой руки в левую:

— А ты думаешь, Максик, мы с тобой трахаться будем?

Она со смехом ухватила Макса за нечесаные рыжие волосы. Смех, воля ваша, вышел слишком мелодичным, и Маринка, слыша это, нахмурилась.

— Заночуешь сегодня у меня, — предложила она. — Это парней мать на порог не пускает… Тебя пустит…

Я усмехнулся. Представил, о чем они станут сплетничать.

— Спасибо тебе, Маринка. Ты — прелесть, — сказала неунывающая автостопщица и поцеловала мою сестру в щеку.

— Я знаю, — ответила Маринка, глядя почему-то на меня.

Эпизод43.Этой ночью в автобусе я никак не мог заснуть. Вертелся с боку на бок. Наконец выпутался из одеяла, натянул джинсы, накинул куртку; нащупал в кармане сигареты, осторожно приоткрыл дверцу и вышел. Макс заворочался на своем переднем сиденье и что-то пробормотал, но не проснулся.

На всей Железнодорожной улице горел один-единственный синий фонарь. Второй светился возле самого переезда. Я оглянулся на темные окна Маринкиного дома, вздохнул и медленно пошел по улице от одного фонаря до другого.

Туман стелился по земле. Может быть, из-за этого тумана мир вокруг казался абсолютно чужим и незнакомым. Я не слышал даже собственных шагов, как будто и не шел вовсе. «А куда, собственно, я иду?» — подумал я.

Шлагбаум у переезда был поднят, в низенькой будке смотрителя из-за занавесок виднелся зеленый абажур настольной лампы. Еле слышно звенели провода, вдали помигивал красным глазом какой-то железнодорожный светофор.

Я перебрался через рельсы и уселся на скамеечку возле сторожевой будки. Достал сигареты.

Внутри домика послышались шаги. Дверь скрипнула и приоткрылась. На пороге стояла рослая грудастая тетка в джинсах и в какой-то телогрейке, накинутой (как мне показалось) прямо на голое тело. Нет, конечно, — понял я вслед за этим. Там была розовая рубашка с кружевами.

— Ты чего здесь? — спросила тетка с тревогой.

— Просто сижу.

Тетка спустилась с крылечка и приблизилась.

— Чего сидеть-то? Если под поезд бросаться затеял, так поездов до утра не будет.

Ее голос звучал насмешливо.

— А если спать негде, так тут я тебе не помощница.

Я поднял глаза и помимо воли окинул ее взглядом с ног до головы. Было ей чуть за тридцать. Крашеные блондинистые волосы острижены коротко. На ощупь они обычно сухие, как солома.

— А где ваша желтая жилетка? — спросил я.

— Сейчас я тебе, при всем параде буду ночью, — засмеялась тетка. — С жезлом еще и с фонарем. Тоже, проверяльщик нашелся. Ночью вообще спать положено.