Александр Егоров - Колеса фортуны

— Как нос? — спросил я.

Макс отложил гитару, потрогал нос пальцем и ухмыльнулся.

— Нормально. Только чешется теперь постоянно.

Похоже, его не особенно волновало, зачем менты нас поймали, за что врезали ему по шее, почему потом отпустили и кто заварил всю эту кашу.

«Всё верно, — подумал я. — Это мои дела. Докопаемся сами. Макса в эту тему втравливать незачем. Меньше знаешь — крепче спишь».

— Но вот что, Пит, если ты решил, что я из-за этих дебилов передумаю ехать, так ты даже не надейся, — продолжал Макс. — Я тебе говорил: надо валить поскорее. На все лето. Меня уже весь этот город достал. Еще немного, я тут сожгу что-нибудь. Или взорву.

Он взял гитару за гриф и поставил на пол, как винтовку. Самодельный усилитель («комбик», — называл его Макс) угрожающе зарычал. Макс повернул на гитаре ручку, и комбик притих.

— Мне денег прислать должны, — сказал я.

— Фигня. Костика разведем. Пусть мать потрясет. Интересно, как она его вообще с нами отпустила?

Я-то как раз знал, как все произошло.

Мать Костика хотела, чтобы он поступил в университет, причем непременно на экономический факультет. Рисование, пиво и общение с друзьями перспективным не признавалось, а Макса с Шерифом она вообще считала бандитами и хулиганами (здесь маскарад Макса сработал вполне). Со мной мать Костика общалась охотнее и видела во мне достойного старшего товарища, способного вытянуть ее сына из мутных волн богемы.

И вот с неделю назад она позвонила мне и строго спросила, про какую еще поездку только что проговорился ее сын? Я не стал врать и, как обычно, позволил себе только легкую вольность: я объяснил, что мы решили подработать летом, чтобы меньше зависеть от родителей, и для этого завербовались в археологическую экспедицию. Там мы сможем найти новых друзей и окрепнуть физически, — добавил я, и совершенно напрасно: услыхав про новых друзей, костикова мамаша не на шутку забеспокоилась. По счастью, мне удалось уверить ее, что девочки и мальчики, которые увлекаются историей, совершенно безвредны, а наш руководитель — тот и вовсе святой человек, подвижник. В ответ на вопрос: а кто же он такой? — я без зазрения совести нарисовал ей детальный портрет нашего знакомого доктора Бориса Аркадьевича Лившица.

— Я, короче, его матери наплел, что мы едем в археологическую экспедицию, — сообщил я Максу.

— И чего? Клад поедем искать?

Я засмеялся.

Макс между тем добыл из-под кровати довольно подробную карту автомобильных дорог и показал мне.

— Нам бы хотя бы километров за двести по трассе отъехать. Оторваться. А то мне иногда кажется, что мы тут как будто под колпаком живем. И воздуха становится всё меньше…

Он пошуршал картой и снова взглянул на меня:

— Помнишь, был фильм такой? Парень живет в городе, семья у него, все такое, каждый день на работу ходит… Но каждый раз, как собирается из города уехать, что-то ему все время мешает. То пробки на дорогах, то мать заболеет. А потом оказывается, что все это — телешоу, и родился он в телешоу, и прожил там все двадцать пять лет, все время перед скрытыми камерами… И никуда тебе не деться, ни тебе, ни детям твоим…

Конечно, я помнил этот трогательный фильм. Там вокруг города было море, а за морем стена, вроде экрана, на котором показывали небо — волю, одним словом. Доплывешь до горизонта и как раз упрешься рогом в экран. Неописуемое чувство, — думал я.

Сегодня утром, глядя со Светкой на небо, я размышлял примерно о том же. «Х…й тебе, х…й», вычерчивал на голубом экране самолет — лично для меня. Этот иероглиф я распознавал даже с закрытыми глазами.

— Макс, — сказал я. — Все равно прорвемся. Поедем путешествовать. На всё лето. Никто нас не остановит, ни менты, ни пробки, ни бутылки. Ты мне веришь?

— Прорвемся, — подтвердил Макс. — Дай мне ключ, я съезжу, тормоза сделаю. Вечером все равно на дне рождения встретимся. Хотя, сдается мне, там на самом деле только одного человека ждут. Зато сразу двое. Разве нет?

Эпизод7.— Я тебе говорю, ты бы слилась в туман, а? — сквозь плеск воды было слышно, как Светка сердится. — Ну что тебе, пойти не к кому?

— Не хочу никуда идти, — говорила Марьянка. — Чего это я должна уходить.

— Вот сучка. Получить хочешь, да? Сейчас получишь.

Тут мне надоело слушать, и я дернул ручку двери. Возня в ванной прекратилась, но задвижку открывать не спешили.

— Ну, кто там? — раздался светкин голос.

— Это я.

После паузы дверь распахнулась. Встрепанная Марьянка сидела на бортике ванны и поглядывала на меня, хлопая ресницами. Ее старшая сестра смотрела на нее с ненавистью.