Александр Егоров - Колеса фортуны

Я обнаружил, что лежу на чемодане. Это было жутко неудобно. Я встал и протянул руку Маринке. Она не могла произнести ни слова и только всхлипывала. «Ну и натерпелась она сегодня», — пронеслась мысль у меня в голове. За ней возникла следующая: «А ведь еще ничего не кончилось».

Наступила тишина. Не зная, что предпринять, мы вышли обратно на дорогу. Дверь домика смотрителя была распахнута, кто-то громко кричал там в телефонную трубку: «Я же говорю, только что! Только что! Пока товарный проходил!» Как сомнамбулы, держась за руки, мы двинулись прочь. Машины сзади сигналили и мигали фарами.

Возле дома номер пятнадцать рыжая собака Найда встретила нас восторженным лаем. На этот лай из дома выбежала Лариса Васильевна; увидев нас, она всплеснула руками и схватилась за сердце — или сперва схватилась за сердце, а потом всплеснула руками, не помню. «Маринка, ты сумасшедшая девчонка! — взвизгнула она затем. — Ты в гроб меня вгонишь!» Она говорила еще что-то; как я понял, по дороге домой на Ларису Васильевну напали какие-то гопники и отобрали все деньги. «Мы теперь без копейки остались, — причитала Лариса Васильевна. — А тебе бы только с парнями шляться! В городе такое творится!» Не слушая ее больше, я дал ей в руки чемоданчик и сурово сказал:

— Спрячьте.

Лариса Васильевна опешила, но крепко-крепко ухватилась за чемодан.

— И еще мне нужна машина. Срочно, — проговорил я.

— Телефон до сих пор не работает, — сказала Лариса Васильевна. — А что такое…

— Чья это тачка? — перебил я ее, показывая на стоящую поодаль «копейку» ржаво-бежевого цвета.

— Соседа. Сосед ездит, — хором ответили мать и дочь.

Пожав плечами, я подобрал с земли камень, подошел к машине и одним ударом высадил форточку. Открыл дверцу и уселся за руль. «Что ты делаешь?» — запоздало воскликнула Лариса Васильевна. «Я ему новую куплю», — равнодушно ответил я. Собака Найда бегала вокруг машины, скулила и заглядывала в окна.

Я вспомнил, как Макс показывал мне фокусы с замком зажигания. Залез под щиток приборов, вытащил жгут разноцветных проводов. После нескольких попыток нашел нужные. Заскрежетал стартер, двигатель почихал несколько секунд — и завелся. Я открыл дверцу рядом, и Найда, как в цирке, запрыгнула на дерматиновое сиденье. «Маринка, жди меня. Привет», — сказал я и захлопнул дверцу. Передача включилась с болезненным хрустом, автомобиль затрясся, как припадочный, и тронулся. Маринка с матерью и чемоданчиком остались стоять на обочине.

— Перестань вертеться, — сказал я собаке.

Вот интересно: до сих пор я не знал, куда же ведет эта дорога. Фары почти не светили, и я видел едва ли дальше собственного носа. Я гнал машину наугад, стараясь представить себя на месте моего друга. Вот на этот проселок он точно бы не свернул. А на этот — пожалуй. В глубокой колее «бмв» запросто мог сесть на брюхо. Кроме того, эта дорожка странным образом напоминала ту, другую, с которой когда-то началось наше путешествие. Я вспомнил таинственную деревню Старое Колено, «копейку»-утопленницу и ночной фейерверк.

Дорожка взбиралась вверх, на гору. Рискуя вырвать с мясом подвеску, мы километра два ползли по каменистой обочине, стараясь не попасть в разбитую колею. Как я ни вглядывался в темноту, пару раз машина едва не завалилась набок. Двигатель надсадно выл и перегревался. Мне было жалко ни в чем не повинный чужой аппарат. «П…дишь, доедешь», — яростно шипел я. Собака в ужасе скребла когтями кресло.

Машина не дотянула самую малость. Свалилась в колею и застряла совсем недалеко от вершины. Я отчаянно пытался выбраться, пока не вскипел радиатор. Я на секунду зажмурился. Потом выключил мотор, погасил фары и открыл дверцу. Собака выпрыгнула тоже и залилась тревожным лаем.

Дальше мы пошли пешком.

Вскарабкавшись на гору, мы так и ахнули — я и собака. Перед нами расстилалось бескрайнее темное море. В облаках мерцала луна. Знакомая каменистая отмель с маяком виднелась чуть в стороне.

А на обрывистом берегу, шагах в ста от нас, белел в неверном сумеречном свете наш автобус. Он стоял боком к откосу, неловко развернувшись, с открытыми дверцами, брошенный. Заднее колесо было спущено.

Я отчетливо представил, как все случилось. Они прострелили нашему «титанику» колеса. Черный «бмв», как голодная акула, опередил Макса и преградил ему путь: он и сейчас стоял поперек дороги, к земле задом, а к морю передком.

Мы медленно подошли к автобусу. Найда жалась к ноге. Издалека мы почуяли острый запах бензина. Он вытекал из топливного бака, пробитого длинной очередью из «Калашникова». Пули наискось прокомпостировали железный бок нашего белого лайнера.