Юли Цее - Орлы и ангелы

Я поволок ее вперед.

Нет, сказал я, не надо, ветер и еще эта вонь.

Нет, сказала она, пожалуйста.

Я сдался. В конце концов, это не имело значения. Она пулей понеслась в сторону от дороги по какой-то лесной тропе, заканчивающейся на маленьком, но крутом холме, на котором и стояла вышка. Путь по самому холму вился спиралью. Джесси же помчалась прямо вперед, не разбирая дороги, карабкаясь на иных участках на четвереньках. Здесь была грязь, мои брюки в самом низу уже пропитались вонючей влагой и становились все тяжелее. Джесси уже давно была наверху, когда я только начал подъем по металлической лестнице, идущей зигзагом среди стальных труб. В общей сложности вся эта конструкция достигала примерно тридцати метров в высоту.

Обрив Клару наголо, принимаюсь плести из ее срезанных волос толстую косу. Она мне с такой косой больше всего нравилась, пусть же и эта останется на память неизвестно кому, на память тому, кто выживет. Может быть, мне самому имеет смысл приклеить эту косу себе на затылок. Макс, говорила она, если хочешь узнать, что у человека на уме, уподобься ему чисто внешне.

Вот, правда, мне никогда не хотелось узнать, что у нее на уме.

Над головами разыгралась уже самая настоящая буря, ветер погнал клочья туч по небу и сдул с земли палую листву. Полусферы очистных сооружений походили на пару очков в металлической оправе, нахлобученную на нос лесу. Над ними в небе кружили чайки, казавшиеся пушинками в зальделом бокале, они то взмывали, то ныряли вниз, они сновали над куполами водоочистки, и мне не хотелось думать о том, что, собственно говоря, они здесь вылавливают. Ветер многоголосьем выл в трубах, все сооружение тряслось, как исполинский камертон. Джесси, держась обеими руками за перила, подставляла лицо порывам ветра. Слезы вытекали у нее из внешних углов глаз и сползали от висков к ушам. Да и я ухватился покрепче. На какой-то момент почудилось, будто вот так, вдвоем, выдерживая натиск ветра, мы сможем остановить вращение земного шара.

Я корабль, я плыву по волнам, закричала Джесси, путь лежит в Гренландию!

Она засмеялась и начала, еще крепче вцепившись в перила, раскачиваться всем телом взад-вперед, пока все вокруг нее не зашаталось, трубы не пошли ходуном, вышка не затрещала всеми суставами.

Лучше прекрати, сказал я.

Потом встал, широко расставив ноги, как матрос на шаткой палубе.

Джесси, закричал я.

Корабль! Корабль!

Она раскачивалась изо всех сил. Я видел, как резко обозначились у нее побелевшие костяшки пальцев, как выступил на лбу пот. Когда я потянулся к ней, она отпрянула, сбилась с ритма и больно стукнулась о перила. Я схватил ее и прижал к металлической арматуре. Дважды ее локоть с инстинктивной точностью заехал мне в солнечное сплетение, у меня пропало дыхание, но ее я не выпустил, я держал ее все крепче и крепче, пока она не прекратила дергаться. Да и вышка постепенно успокоилась, гудя, вибрируя, но больше не раскачиваясь. Лицо у Джесси было совершенно мокрым. Я даже не понимал, узнает ли она меня. Вроде бы она что-то высматривала у меня в глазах, у меня на носу, в уголках моего рта.

Джесси, сказал я, теперь нам пора.

Еще какую-то секунду ее взгляд плясал у меня по лицу, потом она ударила меня, вывернулась из рук и побежала на противоположный край смотровой площадки. А там перегнулась через перила, закинула на них ногу и уже собралась оттолкнуться другой, когда я отреагировал. Я прыгнул, — никогда не подозревал, что умею прыгать так хорошо и быстро, — схватил ее одной рукой за волосы, другой за пуловер и оттащил от перил. Мы потеряли равновесие, и она упала на стальную поверхность площадки. Звук будто судовой гонг, должно быть, она ударилась головой. Я ожидал крика, однако она даже не всхлипнула, ее губы оставались плотно сжатыми. Спеша наклониться к ней, я нечаянно наступил на прядь ее волос, выдрал целый клок. Она сложила руки, как верующая католичка, и подняла их мне навстречу.

Ты хочешь уйти, нараспев сказала она.

Она пропела это слово в трех тональностях на мотив арии из оперетки: Уй-ти, уй-ти, уй-ти! Ее голос звучал громко, металлически звонко, вышка резонировала.

Я-хо-чу-тво-ей-же-ной-стать-уж-будь-лю-бе-зен!

Так она пела.

Слы-шишь-ли-ко-ло-ко-ла-слы-шишь-ли-ко-ло-ко-ла… У нее перехватило дыхание, голова упала на плечо, и когда я взял ее на руки, она уже не сопротивлялась. В углу рта у нее вздулась пузырем слюна, и я осторожно проткнул этот пузырь кончиком пальца.

Неся ее на руках, я спустился по металлической лестнице, мои шаги звучали в разной тональности, то воспаряя на крыльях, то угрожающе низко, я перебежал через судовой гонг, слышишь ли колокола, дан-дон-дан-дон-дан-донннн.