Элис Хоффман - Признания на стеклянной крыше

Потом, когда она укладывала вещи, к ней в номер кто-то постучал. Лайза… Бланка в недоумении остановилась у двери.

— Если не пригласишь войти, я пойму, — сказала Лайза.

Иметь водительские права Лайзе было рано — стало быть, все семь миль до гостиницы она шла пешком. И вот стоит, расчесывая на себе комариные укусы. И выглядит моложе своих шестнадцати лет.

— Ты хотела ужалить меня побольнее — и ужалила, — сказала Бланка. — Теперь дело сделано, так что давай уж заходи.

Бланка вернулась к своим сборам. Укладывать было, собственно, не так уж много. Она не предполагала задерживаться здесь ни на минуту дольше, чем надо.

Лайза подошла ближе. Озиралась исподлобья, распространяя аромат табачного дыма и средства от москитов.

— Прямо сейчас уезжаешь?

— Поеду в Нью-Йорк сегодня. Самолет у меня, правда, послезавтра. Охота, откровенно говоря, убраться к чертям из Коннектикута.

— Мне тоже, — хмуро бросила Лайза, плюхаясь в кресло с подголовником. Она вытащила пачку сигарет. — Я закурю, не возражаешь?

— Кури ради бога.

Бланка взяла с комода стакан вместо пепельницы.

— Не любил он меня больше, чем тебя, — сказала Лайза. — Такую гадость я ляпнула, что хуже некуда.

— Да нет, сказать, что он мне не отец, будет похуже.

— Ты права. Возможно, просто хотела привлечь твое внимание.

Бланка усмехнулась.

— Ну что же, привлекла.

Лайза глубоко затянулась.

— Тебе вредно курить, — заметила Бланка.

— А Сэм курил?

— Сэм делал все, что ему вредно.

Бланка подвинула к ней стакан; Лайза затянулась последний раз и погасила сигарету. Переменила положение, подобрав под себя ноги. Видно было, что она очень стесняется своего высокого роста.

— Все по очереди снялись с места и исчезли. Остались одни мы с собакой. Вообще, считалось, что это твой пес. Тебе его подарил этот Джордж Сноу, но когда ты укатила учиться, ты его бросила и за хозяйку осталась я. Я его любила. Ты хотя бы кличку-то его помнишь?

— А как же, — сказала Бланка.

— Его звали Шустрик. — Лайза заплакала. Она зажала рот рукой, заглушая свои рыданья.

— Да знаю я, как его звали! Просто вылетело на минуту из головы. Ну и что же случилось с Шустриком?

— Уже восемь лет как умер. Вот видишь? У тебя даже мысли о нас не было!

— У меня была одна лишь мысль — как бы вырваться отсюда.

— И у меня сейчас такая же! Я ненавижу этот дом! Живешь в нем словно в птичьей клетке. Ну ничего, еще тринадцать месяцев — и тю-тю в университет. Тринадцать месяцев и четыре дня. Но это только при условии, что буду присутствовать на выпускном вечере. Не поприсутствуешь, так Син, пожалуй, такое мне устроит!

Обе прыснули. Лайза утерла слезы и высморкалась, пользуясь подолом футболки.

— Как мило, — сказала Бланка. — Мадам Утринос.

— Как же я только не старалась в детстве хоть чем-нибудь завоевать твое внимание! Ты была такая неподступная! Такая вредная!

— Я была очень несчастна.

— Это все Сэм. Ты тосковала по нему. — Лайза оглянулась по сторонам. — Бар тут у вас имеется?

— Ждешь, что я позволю тебе напиться?

— А что, ты не такого сорта сестра?

— Чаще всего — не такого.

В городе Бланка купила, помимо прочего, маленькую бутылку водки. Она плеснула из нее немножко в два стакана.

— Ой, ужас! — Лайза отхлебнула самую малость и сморщила нос. — Содовой не найдется, разбавить?

Бланка принесла из ванной комнаты воды из-под крана и долила Лайзе в стакан. Она не забыла, как сама торопилась стать взрослой, веря, что от этого все переменится.

— Ты что будешь делать со своим наследством? — спросила Лайза, потягивая напиток, состоящий по преимуществу из воды.

— С долгами расплачусь. Может быть, полностью выкуплю книжную лавку и буду до конца разоряться уже самостоятельно. А на оставшееся — если что-то еще останется — накуплю себе шмоток из чистого кашемира! А ты?

— Истрачу на медицинское образование.

— Вот это, я понимаю, вертихвостка! — Бланка кончила складывать вещи. Одним глотком допила свой стакан и затянула «молнию» на дорожной сумке. — У Сэма остался сын. Это ему назначена третья доля. Пусть у тебя не будет впечатления, что существует некая зловещая тайна.

— Я Сэма почти не помню. Видела его раза два, по-моему, когда была совсем маленькая. Приятно знать, кому пойдут эти деньги.

— Наверно, я была паршивая сестра.

— Опустим это «наверно»!

Бланка присела на край кровати. Кто мог подумать, что у нее, выходит, есть столько общего с Джоном Муди…