Диана Сеттерфилд - Тринадцатая сказка

Пока он рассуждал подобным образом, я продвигалась через пелену на звук его голоса.

И вдруг я и увидела это . Мимо меня бесшумно и плавно скользила какая-то бледная тень. Это не мог быть Аврелиус. Мое сердце забилось в учащенном ритме, когда я протянула руку, испытывая страх и надежду одновременно. Но призрачная фигура обогнула меня и растворилась в тумане.

— Аврелиус! — Мой голос ощутимо дрожал.

— Да?

— Вы все еще там?

— Конечно, я здесь. Где же мне еще быть?

Его голос звучал совсем не в той стороне, куда удалилась фигура. Что это было? Понятно, что не Аврелиус. Может, оптический обман? В тумане такое случается. Я стояла неподвижно, надеясь на возвращение фантома и страшась того, что я могла увидеть.

— Ага, вот ты где! — пророкотал голос за моей спиной. Аврелиус. Я обернулась, и его ручищи приветственно сдавили мои плечи. — Боже праведный, Маргарет! Да на тебе лица нет! Этак можно подумать, что ты встретила привидение!

Мы гуляли по саду. В пальто Аврелиус казался еще массивнее и шире, чем он был на самом деле. Шагая рядом с ним в своем светло-сером — под стать туману — плаще, я казалась самой себе крошечной и невесомой, почти иллюзорной.

— Как продвигается твоя книга?

— Пока это только наброски. Записи интервью. И уточнение фактов.

— И сейчас ты приехала уточнить факты, я угадал?

— Да.

— Что тебя интересует?

— Ничего конкретного, просто хотела сделать несколько снимков. Жаль, что погода сегодня не на моей стороне.

— Все образуется, вот увидишь, не пройдет и часа. Этот туман долго не продержится.

Мы шли по дорожке между рядами конусообразных кустов, которые так разрослись вширь, что сформировали подобие живой изгороди.

— А почему вы сюда ходите, Аврелиус?

Ряды кустов закончились, и какое-то время мы продолжали идти сквозь облачную пустоту. Затем впереди выросла стена из тисовых деревьев высотой в два роста Аврелиуса, и мы пошли вдоль нее. Я заметила искорки в каплях росы на траве и ветвях — предвестие скорого появления солнца. И действительно, туман понемногу редел; с каждой минутой видимость улучшалась. Тисовая стена провела нас вокруг поляны, и мы вновь оказались на той дорожке, по которой пришли сюда.

Когда мой вопрос настолько отдалился во времени, что я уже начала сомневаться, задавала ли я его вообще, Аврелиус ответил:

— Я здесь родился.

Я замерла на месте. Аврелиус продолжил идти, не заметив, какой эффект произвели на меня его слова. Мне пришлось пробежаться трусцой, чтобы его догнать.

— Аврелиус! — Я взялась за рукав его пальто. — Это правда? Вы здесь родились?

— Да.

— Когда?

— В мой день рождения, — произнес он с какой-то тоскливой улыбкой.

— Но когда конкретно? — настаивала я, не дав себе труда подумать.

— В один из дней января, скорее всего. А может быть, в феврале. Или в конце декабря. Примерно шестьдесят лет назад. К сожалению, более точных сведений у меня нет.

Только теперь я вспомнила, что он рассказывал в прошлый раз о миссис Лав и о том, что у него не было матери. А в каких случаях о приемном ребенке ничего не известно, включая даже день его рождения? Догадаться было несложно.

— Если я правильно поняла, вы были найденышем?

— Именно так. Самое подходящее слово. Найденыш.

Я молчала, не зная, что сказать дальше.

— Ничего, к этому можно привыкнуть, — сказал Аврелиус утешающе, и я разозлилась на себя и свое неуместное молчание: дошло до того, что он просит меня не расстраиваться из-за его же собственных бед.

— А сами вы к этому привыкли?

Он окинул меня внимательным взглядом, явно сомневаясь, стоит ли со мной откровенничать.

— Сказать по правде, не привык.

Мы продолжили прогулку, ступая тяжело и медленно, как пара инвалидов. Туман рассеялся, и вместе с ним исчезло волшебное очарование фигурного садика, который наяву обернулся просто группой неухоженных кустов.

— Значит, это миссис Лав… — начала я.

— Да, это она меня нашла.

— И ваши родители…

— Неизвестны.

— Но притом вы знаете, что родились здесь, в этом доме?

Аврелиус засунул руки глубоко в карманы пальто; плечи его напряглись.

— Я не рассчитываю на то, что другие это поймут. И я не могу это доказать. Но я это знаю . — Он быстро взглянул на меня и, уловив в моих глазах поддержку, решился развить свою мысль: — Иногда ты просто знаешь о себе какие-то вещи, которые ты, по идее, никак не можешь помнить. Вещи, которые случились еще до того, как ты начал что-то понимать и запоминать. Я не могу это объяснить.