Анхель де Куатьэ - Исповедь Люцифера (шестая скрижаль завета)

Саше на какую-то долю секунды показалось, что она ослышалась:

— Мертвы?!.

— Именно-именно, — подтвердил Юрий Анатольевич. — По той же самой причине, что и все предыдущие жертвы. Самоубийство. Особенное дело, милочка, особенное...

Преодолев охватившую ее панику, Саша попросила:

— Я бы хотела сначала ознакомиться с материалами...

— В том-то все и дело. Их нет, — ответил Юрий Анатольевич. — Вы для того сюда и вызваны.

— Что значит — «их нет»? — Саша не поверила его словам. — Вы хотите сказать, что у вас содержится заключенный, а на него даже дела не заведено? Нет ни одного документа?

— А вы не удивляйтесь, вам еще предстоит удивляться сегодня по полной программе, поберегите силы, — зло и высокомерно отвесил ей в ответ Юрий Анатольевич. — Эка мы искалась! Посмотрите на нее!

Прежде чем ваши предшественники покончили с собой, они уничтожили все материалы. У меня, кстати, нет никаких гарантий, что и с вами чего-нибудь такого не случится. Так что, попридержите коней! Посмотрим, как у вас дело сверстается, а главное — долго ли с ним проживете.

Саша почувствовала, что ноги стали ватными, а по спине тонкой струйкой побежал пот.

*******

Длинные коридоры тюрьмы, выкрашенные темно-зеленой краской, словно специально созданы для того, чтобы в них, за отсутствием привидений, гуляло надрывное эхо шагов, лязгающих затворов и крики заключенных. Саша намеренно стучит каблуками, отгоняя страх и неуверенность. Юрий Анатольевич семенит рядом. Если прислушаться к эху его шагов, то можно подумать, что он в шлепанцах.

Краем глаза Саша ловит лампы зарешеченных светильников — больших, похожих на гигантские металлические желуди. Пространство кажется туннелем, где светлые зоны последовательно чередуются с темными. Здесь от фонаря свет ярок, чуть дальше, наоборот, темно — свет смешивается с тьмой, создавая зловещий сумрак. Свет, тьма, свет, тьма...

«Литер Б, № 63-22, распоряжение № 119-23Р» и две фамилии — Сашина и ее сопровождающего. Эту фразу Юрий Анатольевич механически повторяет перед каждой новой дверью-решеткой, что разделяет здесь коридоры, этажи и внутренние блоки. Охранники молча сверяются с документами и пропускают следователей на территорию, за которую они отвечают.

Саша совершенно забылась, пытаясь уложить в голове события этого дня. А тем временем они уже стояли перед камерой номер 63-22. Охранник поворачивал ключ в замке меленой металлической двери.

— Нам нужны доказательства. Хотя бы по пяти умершим женщинам. У него на счету и два мужчины-следователя, но с этим — ладно. На суд мы эти дела все равно представить не сможем. Очень на вас все надеются. Не обманите ожиданий, — Юрий Анатольевич расплылся в гнусной улыбке, протягивая Саше пустую папку с единственной надписью — «Дело». — Добро пожаловать в Ад, дорогая!

Саша и опомниться не успела, так быстро за ней захлопнулось дверь. В последнюю секунду она заметила ужас на лице охранника. Казалось, он и не сомневался, что отворяет двери в лабиринт Минотавра. И только сейчас Саша поняла, что охранник предварительно не сделал обязательной вещи — он не посмотрел в глазок и не дал заключенному никакой команды. Впрочем, к охраннику у Саши имелись теперь и более серьезные претензии — в камере было абсолютно темно! Только мертвый свет звезд, мерцающих на черном небе

в маленьком окошке под самым потолком камеры, давал хоть какое-то ощущение пространства.

*******

— Потрудитесь включить свет, — громко сказала Саша, пытаясь сохранить хотя бы видимость самообладания.

Как она могла войти в камеру, видя, что свет не включен?! Господи, о чем она думала?! Саша мысленно выругала себя за глупость и опрометчивость.

— Ах да, свет... — из-за дверей послышался якобы сочувственный голос Юрия Анатольевича. — Конечно-конечно, сейчас дадим свет. Подождете минутку?..

После этого он неспешно обратился к охраннику:

— Пойди, братец, к рубильнику. Включи молодым людям свет. Темнота их почему-то не устраивает.

По коридору раздались быстрые шаги охранника, бегущего к выключателю на посту дежурного.

Саша стояла в темноте камеры, прижавшись к двери, едва сдерживая дрожь в ногах. Раньше она и не понимала, что значит «ни жива ни мертва». Она часто чувствовала себя «мертвой», очень редко «живой», но так, чтобы и то и другое сразу, — впервые. Саша слушала удары своего сердца, чувствовала, как струйки холодного пота сбегают по спине, и смотрела в темноту.