Владимир Шаров - Репетиции

В том, что власти решили не разделять их и они по-прежнему живут вместе, евреи и христиане видят знак и подтверждение Господом, что путь, на который поставил их Сертан, правилен и конец уже скоро. Особенно много зэков сгоняют в лагерь после тридцать второго года, когда во Мшанниках и вокруг них находят несколько небольших месторождений каменного угля, нужного пароходам, плавающим по Оби. Хотя пласты тонкие — редко шире метра, но добывать уголь легко, залегает он у самой поверхности, сразу под мерзлотой.

Уголь здесь очень хорошего качества, строить мелкие шахты было несложно, и с каждым годом добыча его росла. То, что Мшанники стали лагерем, было и для христиан и для евреев благом, счастьем, подарком, свидетельством, что Господь помнит о них. Христиане могли больше не бояться — этот страх преследовал их с Нового Иерусалима, — что евреи бросят свои роли, свои места и сбегут, как уже не раз пытались, и лишь Господь, словно неразумных детей, возвращал, приводил их тогда обратно. А однажды, когда ушли авелиты, и Он не сумел их вернуть. Теперь и христиане, и евреи знают, что все будет исполнено, — мир не может быть устроен иначе, — как бы ни был тяжел твой жребий, он твой и ты не можешь от него отказаться, даже если тебе выпало вести Христа на Голгофу, распять Его, а потом кануть в небытие.

Евреев, как и тысячи других заключенных, лагерь подвел к самой границе смерти. День за днем по нескольку человек эту границу переходили. То, что сидевшие в лагере и были и верили, что невиновны, подтверждало ожидание евреев и христиан; евреи часто утешали зэков, говорили им, что пришло время, когда так и должно быть.

Собственно, надо сказать, что мшанниковские евреи во всех зэках без исключения видели евреев и думали, что они из тех евреев, которые не были названы в Евангелиях, и поэтому Сертан их не взял. Единственное, что удивляло мшанниковских — это, что каждый зэк верил лишь в свою невиновность, прочих же считал арестованными правильно, они обсуждали это между собой и поняли, что, наверное, перед концом люди и вправду должны быть так разделены — готовясь, они рвут все связи. Они запомнили это, хотя в общем у них не было ни сил, ни желания думать ни о чем, кроме постановки, до которой надо было дожить и сыграть ее, когда придет Христос. Роли и держали их, без них они бы умерли в первый, самый тяжелый год, когда лагеря еще не было, они строили его и всю зиму прожили в брезентовых палатках, похоронив больше половины и своих, и тех, кого осенью привезли баржи. Их конец был близок, они были готовы к нему, готовы к смерти, она уже была бытом, привычкой, уже рядом и уже — освобождение и награда. Был начат и шел отсчет воздаяния им за то, что две тысячи лет назад они не пошли за Христом, за то, что предали Его и распяли, и как-то так все соединилось и сплелось, что даже была надежда, что здесь они отмучаются, здесь им многое отдастся и многое они искупят или не искупят, но будут прощены.

Летом тридцать второго года евреи получают послабление. Снова начинаются репетиции; тех, у кого большие роли, снимают с общих работ, и они, вытесняя блатных, делаются «придурками». Работы на кухне, при лагерной больнице и в обслуге оказываются в их руках. Репетиции организовывает КВО, непосредственно подчиненное начальнику лагеря; прикрытием им служит постановка антирелигиозного спектакля «Христос-контрреволюционер», в котором заняты и зэки, и охрана. Сюжет пьесы следующий: вождь восставших рабов Спартак пытается разгромить Рим и навеки покончить с ненавистным рабством, а Христос — Он был представлен в виде звучавшего откуда-то сверху голоса, — который на словах со Спартаком, всячески ему мешает, убеждает рабов смириться, сложить оружие и нести свой крест дальше, как нес его Он Сам. Потом следует вставная новелла: история жизни Христа на земле, которую рассказывает Лука-Евангелист. Новелла кончается монологом Христа. В нем Он обещает рабам воздаяние за гробом, повторяет, что нельзя посягать на земные власти, нет власти, как от Бога, и тот, кто борется за рай на земле, забывает о вечном небесном рае; Он говорит рабам, что обиды должно прощать, и если тебя ударили по правой щеке, будь незлобив и немстителен, — подставь левую, и так далее. Этот спектакль ставился много лет, лагерное начальство утверждало, что репетиции уже сами по себе есть действенная и столь необходимая антирелигиозная пропаганда: уча роли, а потом вживаясь в своих персонажей, заключенные как бы на собственной шкуре познают реакционную сущность христианства.