Владимир Шаров - Репетиции

Потом, при нэпе, Мшанники как бы возвращаются к тому, что было до революции. Подряд семь или восемь лет деревня процветает, благоденствует и по-прежнему усердно репетирует. Она исправно платит налог, несет положенные повинности, но больше ни в чем не замешана и ни в чем не участвует.

За два года до того, как Сибирь была объявлена районом сплошной коллективизации — шел двадцать девятый год, — евреи стали уговаривать христиан переписать свои земли и скот на них, на евреев. Инициатором этого был глава Синедриона Анна. Он, кажется, первый во Мшанниках понял, куда идет дело. Евреям он говорил, что христиане не видят — времена изменились, и чтобы уцелеть, надо все отдать, сейчас нет ничего хуже, чем иметь много. Он говорил евреям, что им самим нужно, чтобы христиане спаслись, потому что Господь может прийти лишь к христианам. Если выживут они, евреи, а христиане погибнут, Господь никогда не придет и ничего не кончится.

«С нами же Господь поступит, как Ему надо, — говорил Анна. — Если мы нужны, чтобы снова, как и две тысячи лет назад, распять Христа и надругаться над Ним, Господь спасет нас из рук коммунистов, если же правы те, кто говорит, что пока хоть один из нас жив, Господь не пошлет Христа на землю, потому что Он помнит лишь о нас и зло меряет только по нам, — мы погибнем. В обоих случаях мы не станем у Него на пути».

Полгода евреи убеждали христиан, что те обречены, но добиться ничего не сумели. Лишь пятеро из христиан готовы были поверить Анне, но и те делить пашню не желали и по нормам, как и раньше, оставались кулаками. Тогда евреи решили действовать. Зимой Анна создал во Мшанниках комитет бедноты и начал в деревне массовые реквизиции зерна, скота, инвентаря. Главное, что было нужно Анне, — земля. У того, кто не отдавал ее добровольно, он забирал все. Во многих христианских семьях голодали, и без помощи римлян, а особенно якутов, до лета они бы не продержались. Сопротивление христиане почти не оказывали. Они были обессилены словами и убежденностью Анны, тем, что власти всегда принимали сторону евреев, и еще: они привыкли, что евреи другие, и боялись этих.

С каждым днем жестокости и ненависти было все больше. Анна не понимал, почему христиане так держатся за землю. Ему казалось, что они предали свое дело и перестали ждать Христа. Он видел, что время уходит, и решил, что помочь может только страх. При комитете бедноты он создал отряд, который по ночам совершал налеты на деревню. Евреи грабили, насиловали женщин, поджигали дома. Несколько христиан, в их числе апостол Матфей (Максим Творогов), были убиты.

В середине мая Анну (Ивана Бочкаря) вызвали в райцентр Белый Яр на совещание, которое должно было утвердить порядок и ход коллективизации в области. По Кети до города он плыл на пароходе. Один раз они сели на мель, стащили их оттуда лишь через сутки, и к началу он не поспел. Слово ему дали одним из последних. Уже была ночь, и делегаты устали. Председатель просил его сжать выступление. Но Анна его не послушался и стал рассказывать о мшанниковском комитете бедноты и своем отряде подробно и полно. Когда он кончил, секретарь райкома товарищ Учкуев и все присутствующие аплодировали ему стоя. После заседания к нему подошел уполномоченный из центра и сказал, что во Мшанниках решено устроить показательное раскулачивание, оно назначено на 4 июня, и к этому числу деревня должна быть готова. Он сказал Анне, чтобы тот не уезжал, не оставив списка комбеда и полного списка кулаков, подлежащих вместе с семьями ликвидации.

Когда Анна и другие делегаты вышли из здания райкома на улицу, уже рассвело. Прямо напротив райкома был разбит маленький сквер с памятником русско-якутской дружбе (на постаменте стоят обнявшись два человека), клумбой цветов и скамейкой. Прощаясь, комбедовцы жали друг другу руки, хлопали по плечу, иногда обнимались. Наконец все разошлись, и Анна остался один, Он сел на скамейку и стал думать, что апостол Петр все-таки был прав: пока на земле есть евреи — ничего не кончится. Потом он решил, что Сертан, наверное, был смешным и добрым человеком и, может быть, когда-то Христос в самом деле хотел прийти на землю по его правилам. Он думал: почему Христос не понимает, что ждать больше нельзя. Затем он снова подумал, что все, что Петр говорил о евреях, — правда, и, уже не колеблясь, первыми в списке кулаков написал свое имя и фамилию. За ними он в тот же список подряд по алфавиту внес имена и фамилии членов комитета бедноты, дальше — имена и фамилии остальных евреев, их родственников…