Владимир Шаров - Репетиции

Евреи словно ждали ее крика. Как при побудке, они стали спрыгивать с печи и с полатей, соскакивать с ларей, сундуков и лавок, кто-то из них сбил огарок свечи, он потух, и в темноте они, натыкаясь друг на друга, каждый раз думали, что это их убийца, и кричали тем же голосом, что она. В избе от Каиафы и фарисея уже натекла лужа крови, суматоха была такая, что Петр, боясь, что они случайно собьют его с ног и затопчут, вышел в сени, а оттуда, взяв полушубок, во двор. Он видел, как евреи выпрыгивают из окон, но не преследовал их.

Скоро раздались крики и в других домах, рядом с ними тоже все гуще заметались, закопошились тени, и он понял, что и там его братья, те, кто вместе с ним были избраны Христом, убивают евреев, и обрадовался, что они не оставили его и он не один. Часа через два все одиннадцать апостолов пришли к нему и он сказал им, что начало делу положено, оно идет, как и должно, Бог даст, завтра они с евреями покончат. Сейчас в темноте гоняться за ними глупо, надо идти спать, отдых апостолами заслужен, он только нарядит захребетников, чтобы они сторожили гать, утром все евреи будут в их руках — деться им некуда.

Первое время евреи, ничего не видя и не понимая, просто бежали прочь от своих домов, от домов, где их убивали, но потом, уткнувшись в болото, в край острова, на котором были расположены Мшанники, опамятовались, и те из них, у кого еще были силы и желание жить, думая выбраться из деревни, с разных сторон стали стекаться к гати. Еще до рассвета они сошлись здесь все и узнали, что гать сторожат и через нее им не уйти.

Из домов они бежали, в чем легли спать, многие были полуголые, и теперь, когда надежды не было, с ней вместе ушел и страх, наступила апатия и дремота. Сил двигаться больше не было, они ложились или садились на снег, засыпали, проваливались в забытье. В морозном тумане они слышали ласковые голоса, им становилось тепло, как будто вокруг было лето, пахли травы, за лесом то взлетали, то садились птицы, голоса эти звали их, они шли к ним, доходили и, дойдя, умирали.

В ночной резне удалось уцелеть одному из еврейских старшин, главе Синедриона Анне, и теперь он, понимая, что евреи, которые спаслись вместе с ним, один за другим замерзают и умирают — чтобы жить, им надо подняться — в снегу находил их руками, тормошил, бил, умолял, плакал, кричал на них, заставляя встать и двигаться, хотя сам не понимал, зачем это делает, почему не дает им спокойно, не под ножом, а во сне умереть. Когда ему в конце концов удавалось кого-нибудь поднять, он думал, что, может быть, Петр и прав: в евреях действительно чересчур много жизни, и они действительно чересчур любят ее.

Несколько десятков евреев умерло, но остальных Анна все-таки смог разбудить и заставил встать на ноги, и им, чтобы они снова не легли в снег, не заснули, он говорил, повторял, как заведенный, что рядом, совсем рядом, всего в версте от гати, есть мелкое место, неправдоподобно мелкое место; хотя они не могли видеть его рук, он показывал им, насколько оно мелкое, глубина не больше полутора аршин, и дно твердое, потому что под водой мерзлота. Там они смогут перебраться через болото, уйдут из Мшанников и спасутся. Кто был мал ростом и боялся, что все равно утонет, он говорил, что их перенесут, возьмут, как детей, на руки и перенесут, надо только двигаться, идти, не засыпать, заснешь — смерть. Он говорил им, что Бог с ними. Бог их спасет, это еще одно испытание, но Бог их не оставит, не даст им погибнуть: они Его народ, их Завет с Ним вечен.

Анне и в самом деле удалось поднять почти всех евреев из тех, что еще были живы, сила в нем, наверное, была огромная, он привел их к месту, о котором говорил, и когда они замялись, не решаясь ступить в воду, он, чтобы они не боялись, растолкав их, вышел вперед — раньше он держался сзади, следя и помогая отставшим. Он уже давно знал, что перебраться через ледяную воду никому не удастся, поднимая их, он не помнил про это, или, как и им, ему казалось, что вокруг лето и вода теплая. Сейчас, стоя у края болота, он думал, что главное, что они не попадут в руки христиан, спасутся от их рук, и еще он хотел того, что хотел и апостол Петр, — он хотел, чтобы евреи, его народ, исчез, утонул, чтобы от него на земле не осталось ни следа, и даже место, где он кончился, было бы неизвестно.

Там, где они остановились, граница берега была очень четкой, различимой даже в темноте, поэтому евреи ясно видели, как Анна вошел в болото. Вытянувшись гуськом и держась друг за друга, они тронулись за ним и только на середине пути вдруг и он и они разом поняли, что идут посуху. Это было чудо. За ночь болото замерзло, и теперь из Мшанников, где их хотели убить, этого Египта, Господь вел их в Землю Обетованную, вел так же посуху, как некогда их предков через Красное море. Вместе с Анной евреи опустились на колени и стали молиться. В ту ночь они поверили, что Бог не расторг Свой Завет с ними. Чудо, спасшее их, дало им силы вынести и все то, что было дальше.