Владимир Шаров - Репетиции

Когда гонения войдут в силу; они так и разделятся: одни дадут себя убить, другие, устрашенные жестокостями, попытаются бежать, будут до последнего предела держаться за жизнь, но если им суждено спастись, они снова вернутся на свои места, снова будут репетировать и, как и христиане, ждать, когда Христос придет на землю, — чтобы сыграть свои роли.

За шестое, седьмое и восьмое октября апостолам удалось принудить перейти в христианство несколько десятков евреев, но уже девятого, в пятницу, началась реакция. К вечеру этого дня, когда настало время зажигать субботние свечи, все недавно крещенные, несмотря на угрозы Петра и его подручных убить отпавших, открыто вернулись в старую веру.

Дальше евреи получают неделю передышки: их не трогают, хотя призывов расправиться с ними много. По нескольку раз в день те, кто принял сторону старых апостолов, собираются за околицей, на выгоне, и слушают Петра, Иакова-старшего, Андрея, Иоанна, Матфея: от них они понимают, что убить евреев нужно и необходимо для общего дела, это благо и единственно возможный путь. Затем, уже подготовленные необходимостью и правотой, они начинают ненавидеть евреев, каждый ненавидит евреев лично, потому что у каждого из них евреи отняли Бога, а их самих предали и продали злу и греху.

Наконец они дозревают и толпой во главе с Петром идут в деревню; они идут единственной улицей, стуча палками по бревенчатым стенам изб, как будто шугают на охоте дичь, и тогда евреи понимают, что вот — сейчас, и они тоже понимают, что вот — сейчас, но толпа, так никого и не убив, проходит деревню насквозь, после чего быстро редеет, люди разбредаются по домам, и все успокаивается.

В следующую пятницу, когда зашло солнце и евреи по обычаю начали праздновать субботу, в молитвах они плакали и благодарили Бога, что Он смилостивился над ними и отвел карающую руку; они говорили Ему, что Он мудро сделал, что их гонители, кажется, одумались, — меньшая часть добавляла это «кажется», другие молились без него — и в деревне стало тихо. За семь прошедших дней они научились хорошо чувствовать людей, которые хотели их убить, пожалуй, даже лучше их самих, и теперь, отмолившись и сидя за праздничным столом, они со знанием дела рассуждали, как трудно убить первого человека, в одиночку это вообще не сделаешь, в толпе же можно, пожалуй, даже легко, но и в толпе кто-то должен начать; из захребетников никто никогда начать не рискнет, они люди зависимые и подневольные, дальше они будут хуже и злее, чем многие, но начать сами побоятся, и апостолы тоже во всем станут следовать за Петром: как он — так и они. Значит, только Петр, только его надо бояться, а ему с каждым днем решиться все труднее. Еще они говорили, что хорошо, что эта неделя была в их жизни, она им очень много дала как евреям, и они теперь куда лучше понимают свою роль. Скоро им снова пора будет приниматься за репетиции (новые апостолы почти определены, через три-четыре дня община утвердит их) и тогда все, что они пережили, им очень пригодится. В жизни евреев это была одна из самых лучших и безмятежных суббот; им было радостно от знания, что они еще никогда в жизни не были такими евреями, как сейчас, и что, наконец, они по-настоящему, как мечтал Сертан, готовы сыграть данные им роли.

Петр давно понял, что начать убивать они должны именно в субботу, это будет важно и существенно и для евреев и для самого Господа; в тот день, когда Он, создав мир, отдыхает, довольный делом Своих рук, они станут уничтожать Его мир и убивать тех, кого Он из своих детей любит больше других, убивать, когда они говорят с Ним, молятся Ему, благодарят Его, — через это Он, как ни милосерд, не сможет переступить, не сможет это простить, и тогда все, конец.

Утро и день пятницы 16 октября были не по времени очень теплыми, редкий год в середине октября зима на Кети еще не установилась и вода не замерзла, болота и река стоят открытые, без льда. Тепло и солнце рано выманили всех из дома, и когда Петр с апостолами пришел на обычное место, там было полно народу. Люди грелись на солнце, улыбались, были благи и спокойны.

То, что говорили им апостолы, захребетники слушали вяло, вполуха, они давно знали все слова и даже сами могли ими говорить. Но это не было плохо. Петр видел, что они готовы, что они уже привыкли к тому, что будут сегодня делать, уже как бы это делали, и ему лишь надо удержать их до захода солнца, до начала субботы. Он и ждал субботу, поминутно смотря на солнце и на горизонт, мерял, сколько осталось. Они заметили, что он нервничает, и вслед за ним не отрывали глаз от солнца, но были удивлены и не понимали его нетерпения. Они были просты и верили в непреложность движения светила по небу, а он знал, что когда-то, во времена Иисуса Навина, Господь по просьбе евреев уже останавливал солнце, и боялся, что Бог и на этот раз постарается помешать ему.