Владимир Шаров - Репетиции

Еще больше, чем праведники, виновны евреи. Их жажда к жизни ни с чем не сравнима. Несколько раз они сумели подловить Господа и вырвали у Него обетование сделать их многочисленными, как звезды на небе, и не губить никогда и ни за какие грехи. Господь заключил с евреями Завет и почти весь срок жизни людей на земле смотрел на мир через евреев и их глазами. Он был занят ими, евреи отняли Бога у других народов, народы были оставлены Богом, забыты Им и делали зло, потому что думали, что никому не нужны. Даже Христос и Тот пришел на землю, чтобы спасти именно евреев. Теперь евреи сами должны отказаться от своего Завета с Богом, должны освободить Бога от обетований, которые они у Него хитростью выманили, если они не сделают этого по доброй воле, их надо заставить силой. Только тогда, когда люди снова обретут равенство перед Господом, снова увидят, что все они — дети Божьи и все равно любимы, дороги Ему, все равно Ему нужны и нет ни первого, ни последнего, тогда и можно будет отделить праведных от грешных и каждому воздать по его делам.

Судя по хронике репетиций — самому полному и богатому фактами источнику о жизни в Сибири актеров Сертана — апостолу Петру сравнительно быстро удалось убедить в своей правоте многих из ссыльных, и уже 6 октября датируются первые случаи насильственного обращения евреев в христианство. Очевидно, раньше были сделаны попытки уговорить, а не заставить евреев креститься, но успеха они не имели. Переход к насилию для шедших за Петром был легок, потому что в том, что он предлагал, оно было заложено с самого начала и с самого начала оправдано виной евреев. Некоторые из прозелитов — впоследствии к ним примкнет и Петр — вообще считали, что насилие необходимо, это воздаяние за грехи, евреи не должны мирно переходить в христианство и сразу становиться, как все. И еще: если Господь по-прежнему занят и думает лишь о евреях, чем более жестокими будут гонения, чем больше зверств и надругательств будет учинено и евреев убито, тем скорее Господь поймет, что люди уже не могут, они отчаялись, стали зверями, нелюдями, совсем немного — и их не спасешь.

Из хроники нам известен и точный расклад сил. За Петра были все, вместе с ним окончившие свой срок апостолы — пока не было известно, кто в постановке займет их места, они продолжали править общиной — и захребетники, которые, как я уже говорил, никогда никаким влиянием не пользовались, но теперь учением Петра были уравнены в правах с другими. Большинство же ссыльных по-прежнему сохраняли верность Сертану и выступали против Петра и гонений на евреев. Не согласны с ним были, во-первых, почти все христиане: и имевшие роли, и надеявшиеся их получить. Авторитет Сертана был среди них незыблем, и в Петре они видели еретика и схизматика. Эти люди считались в общине очень влиятельными и, наверное, они сумели бы успокоить умы и навести порядок, если бы не привычка во всем подчиняться апостолам — ближайшим ученикам Христа, привычка, неотделимая от верности Сертану. Но новых апостолов не было, избрание их целиком зависело от воли Петра, это полностью обезоруживало актеров и оставляло им только пассивное сопротивление. Против Петра стояли и римляне: законники и легитимисты, они верили, что все и дальше должно быть так, как было, права хоть что-нибудь менять ни у Петра, ни у других нет, то, что он хочет, — мерзость, анархия и хаос, этим он и привлек к себе чернь — захребетников. Иисусу Христу от людей надо совсем иного. Он приходил на землю, чтобы спасти их, научить воздавать добром за зло, стать жертвою за их грех, приходил, чтобы они, люди, в Нем, во Христе, сделались праведными перед Богом. Если Петр добьется своего и уведет ссыльных от Сертана, второго пришествия Спасителя не будет — Ему некого будет спасать.

Но римляне испокон века и были, и жили в стороне от остальных участников постановки, и открыто они никогда в отношения между евреями и христианами не вмешивались. Данное дело было как раз такого рода, и я даже не думаю, что другие ссыльные знали их настроения. Против Петра были и евреи. Слова Петра о том, что они хитростью выманили у Бога обетование, что они сделали так, что Господь думал и помнил только о них, и поэтому другие народы, народы, которых он забыл, оставил, пошли по пути греха, казались им справедливыми, они давно думали, что их насильственная смерть, возможно, и вправду развяжет Господу руки, ускорит суд, конец, и им не надо сопротивляться, если их будут убивать. Но они считали, что простая смерть есть облегчение и смягчение их участи, — ведь она освобождает их от самого страшного: они тогда не должны будут губить и отдавать на смерть Того, Кто пришел их спасти. Это тоже бегство от роли, тоже дезертирство, хотя, может быть, более простительное, чем уход авелитов.