Владимир Шаров - Репетиции

Увидев, что рядом на лугу никого больше нет, они последние, Каиафа понял, что и им, как и другим, тоже пора уходить. Он встал и пошел так же медленно, как шли люди Когана. Он шел в ту сторону, где огонь, дойдя до полосы болот, уже потух и круг его раскрылся. Евреи тоже поднялись и не спеша потянулись за Каиафой. Сначала они шли гурьбой, но скоро выстроились аккуратной цепочкой и дальше ступали так, как будто хотели, чтобы на земле сохранились следы только одного Каиафы. Он вошел в болото, и они, на секунду запнувшись, как и раньше гуськом, пошли следом за ним. Все же они, наверное, боялись, потому что теперь все время держали друг друга за руки. Они считали, что идут по болоту, но со стороны, наверное, просто тонули в нем. С каждым шагом ноги их увязали глубже, и им уже не хватало сил вытягивать их из трясины, у низкорослых евреев вода покрывала плечи. Каиафа продолжал их вести, и они продолжали идти за ним, они так устали и так ко всему были готовы, что даже не почувствовали и не заметили, что вдруг перестали тонуть и ноги их перестали увязать, дно сделалось твердое и холодное — это была мерзлота.

Ни судьба отряда Когана, ни судьба его самого мне точно не известны. За гатью стрельба длилась до ночи, затем часа на два прервалась, но ранним утром, едва рассвело, возобновилась и затихла лишь к полудню. Кажется, нескольким зэкам все же удалось уйти, но насколько далеко — я не знаю. С беглыми на острове — собственно говоря, они и не были беглыми — охрана управилась быстрее, здесь дело было кончено еще утром. Солдаты с собаками дважды цепью прошли остров и частью выловили, частью перебили зэков. Потеряв полтора десятка своих людей, они были очень озлоблены и при малейшем сопротивлении сразу стреляли.

Вторую половину дня 3 июля Петр дал охранникам на отдых, а 4 послал большую их часть за трупами, которые велено было собрать, сложить отдельно на кладбище: зэки, вольнонаемные, убитые конвойные — сосчитать, а потом зарыть, зэков — в общую могилу. В это время Петр еще не знал, что мшанниковские евреи бежали, и был уверен, что они среди мертвых. Оставшимся зэкам была по спискам устроена общая поверка, а затем Петр тех из них, кто во время побега Когана находился вне лагеря, стал вызывать и по очереди допрашивать: кто и с кем был, куда пошел, что делал. Когда поверка подтвердила, что в лагере живых евреев нет, он был рад этому и снова подумал, что теперь все в порядке.

4 июля из-за жары трупы уже начали разлагаться; Петр боялся новых побегов, не выпускал заключенных за зону, и охранникам надо было таскать убитых самим. Многие тела лежали за три-четыре километра от лагеря, их находили в лесу, на болоте, в поле, на лугу, в поселковых домах, в заброшенных шахтных выработках; к ночи охранники так умаялись, что едва держались на ногах, и Петру, чтобы принести последних, пришлось дать им в помощь зэков из обслуги. Тяжелее всего конвойным было от запаха, почти каждого из них, пока в нем хоть что-то было, выворачивало наизнанку, и за все время этой работы они не съели ни крошки.

Целый день очных ставок и допросов — Петр допрашивал и пленных из людей Когана, и тех, кто присоединился к Когану во время побега, и зэков, которые остались на острове, — дал результаты, и вечером он уже имел четкую картину того, что происходило и на лугу, и на пристани, и в лесу, — где, когда и кто был. Что вчера они у мостков разделились на своих и чужих, а затем ушли со своими, сильно облегчило ему дело. Зэки хорошо знали и называли, с кем были, и он, сведя для проверки несколько раз их показания, убедился, что они точны и его расчеты правильны. Во время этих допросов его однажды насторожило, что никто ничего не говорит о мшанниковских евреях, то есть их все видели и помнили, на лугу безошибочно рисовали место, где они лежали во время обстрела, но дальше евреи из показаний исчезали, однако Петр был настолько доволен, что евреи не ушли с Коганом, и значит, если кто из его людей и сумел скрыться, — евреев, во всяком случае, среди них нет, что тут же об этом забыл.

Все убитые при восстании Когана были похоронены, вернее, просто закопаны в ночь с 4 на 5 июля. Это произошло, хотя Петр говорил Матфею (тот был старшим в отряде, который искал и носил трупы на кладбище), чтобы без него ничего не делали и обязательно отложили погребение до утра. Было известно, что он собирается произнести надгробное слово над каждым из убитых конвойных и похоронить их с воинскими почестями, так, как хоронят солдат, погибших в бою. Он считал, что должен что-то сказать и над могилами римлян, и над общей могилой зэков, как-то объясниться и попрощаться с ними.