Вернер Гайдучек - Современная повесть ГДР

Добриэль понимал, что и у собаки могут быть свои резоны и что есть черта, которую лучше не переступать. Поэтому он прекратил уговоры. Ведь Каспер любил его и ради него решился проникнуть в Гадкий Сад. С другой стороны, ведь и косточки приносил псу из города не кто иной, как он, Добриэль.

Так почему же пес не хотел следовать за хозяином?

Пока Добриэль выстраивал в голове эти безупречные с точки зрения логики соображения, над его головой зазвучала песня. Голос был чистое серебро, а слова такие, что заполнили собою небо и землю.

Вот они, эти слова:

Добриэль не поверил собственным ушам.

— Ты слышишь, Каспер? — спросил он вне себя от волнения.

— Если я вас не слушаюсь, это еще не значит, что я оглох. Ясное дело, слышал.

— Голос доносится из птичьего гнезда! — опять воскликнул Добриэль.

— Ясно, а то откуда же? — подтвердил Каспер.

— И похоже, что поет Милена, — волновался все больше Добриэль.

Тут Каспер зевнул.

— Разве ты не сказал, что устроил Георга в птичьем гнезде? — принялся за пса Добриэль.

— Ну почему вы меня спрашиваете, когда сами все знаете? — раздраженно рявкнул пес.

— Значит, это Георг поет голосом Милены? — не отставал Добриэль.

— Вы уже почти взяли след, — сказал Каспер.

— Значит, поет не Милена? — в отчаянии воскликнул Добриэль.

— А теперь вновь его потеряли, — констатировал Каспер. — Пес из вас вышел бы никудышный.

— Загадки мне загадываешь, тварь ты этакая? — возмутился Добриэль. — Так я их сейчас все разом решу. Если в гнезде поет Георг и в то же время я слышу, что это поет Милена, значит, Георг и Милена — одно и то же лицо. Может, я и величайший дурак, когда-либо живший под солнцем, но не думай, будто я хотя бы секунду сомневался, чей голос только что пел эту песню!

— Зачем тогда приставать к бедному псу с вопросами? — устало отбрехнулся Каспер.

— Чтобы растянуть эту мысль во времени, — ответил Добриэль. — Столько счастья за один краткий миг разорвало бы мне сердце.

И он с достоинством удалился.

Но уже через несколько шагов перешел на рысцу. А потом припустил во весь дух, как безумный, одним прыжком перемахнул через край гнезда и всем телом рухнул на лежавшую там Милену. Он обнял ее и покрыл все ее тело бесчисленными поцелуями, встретив столь же бурный прием.

Потом они долго сидели, держа друг друга в объятиях, и не спеша беседовали.

— Это правда, что именно ты справилась с осами? — спросил Добриэль.

— А то бы они тебя прикончили, — сказала Милена.

— Зато тебя и в самом деле чуть не прикончили, — возразил Добриэль. — Сама видишь, насколько я был прав, когда старался оградить тебя от опасности.

— Но я не хотела тебя покинуть, — сказала Милена.

А Добриэль возразил:

— С твоей стороны это было глупостью, упрямством и своеволием. Так сильно ты меня любила?

— Так сильно я тебя люблю, — ответила Милена.

Тут они опять принялись целоваться. Этот эпизод мы можем опустить. Но потом Добриэль вновь обрел дар речи и стал рассказывать:

— Подумай только, Садовый Бог тоже вернулся.

— Как здорово! — откликнулась Милена.

— И все стало замечательно, как было всегда, — сказал Добриэль.

— Не как всегда, — возразила Милена. — Потому что я хочу остаться твоим другом, хотя я и стала вновь твоей возлюбленной.

— Правильно, — сразу согласился Добриэль. — Ты будешь и то и другое одновременно.

— Может быть, все же не совсем одновременно, — предложила Милена. — Давай сделаем так: днем я буду твоим другом, а остальное время — девушкой и возлюбленной.

— Клянусь небом, — воскликнул Добриэль, — все стало еще лучше, чем было!

Вечером в Боговом Саду состоялся большой праздник. Он был посвящен достославным событиям в жизни его обитателей и завершился танцевальным представлением во Французском Парке. Для участия в нем пригласили труппу Землероек — прославленных исполнительниц «цветочных» ролей. Землеройки вообще прирожденные танцовщицы.

Кого только не было на этом празднике!

Во-первых, присутствовал, естественно, Садовый Бог. Ведь его резиденция всегда находилась во Французском Парке. Собственно говоря, праздник и устроили-то именно во Французском Парке главным образом, чтобы иметь право написать на афише: «В присутствии высочайших особ».