Ким Стрикленд: Клуб желаний

Ноябрьский воздух сух, точно подгоревшая корочка слойки. Полночь, холодно, но воздух буквально обжигает ноздри. Грета высунулась в окно, потянула носом — хоть бы чуточку влаги! — и сама не заметила, как оказалась на пожарной лестнице.

Внизу уходили к горизонту оранжевые огни чикагских фонарей. Грета пробежала глазами до самой кромки земли на западе и устремила пристальный взгляд на небосвод, выискивая ответ на свою тревогу. От напряженного внимания глубже стали морщинки на лбу и в уголках глаз, резче обозначились тоненькие линии вокруг рта, куда, случается, попадает помада. Ветер хлестал Грету по лицу прядями длинных седых волос. Приложив ко лбу руку со вздувшимися венами, она все принюхивалась, но не чувствовала ни подступающего снегопада, ни близкой бури. И все же что-то было не так. Она это чуяла.

Воздух не тот — словно что-то или кто-то иссушил, взбаламутил его. Грета бросила последний взгляд в темноту и, покачивая головой, отправилась восвояси.

Опять придется кое-что подправлять, думала она. Опять этому миру требуется починка.

Клаудия поднималась по щербатым деревянным ступеням старинного дома, где обитала Гейл, и размышляла: явится еще кто-нибудь или отныне в Клубе книголюбов останутся только двое — сама Клаудия да Гейл? Надавив на кнопку звонка, она терпеливо разглядывала подвешенные на двери тощие початки кукурузы.

Порывисто задувало со стороны озера, что днем виднелось в конце Эджуотер-стрит. Хорошо, должно быть, жить так близко к воде, думала Клаудия, не жарко. Впрочем, Гейл, скорее всего, обожает это место по другой причине: оно напоминает ей иные времена. Жаль, вечерами озера в конце улицы не видно — только черная холодная пустота. Поежившись, Клаудия обхватила себя руками.

— А мы уж думали, ты не придешь! — Дверь открыла не Гейл, а Линдси.

— Я разве опоздала? — Клаудия глянула на часы — всего лишь четверть седьмого — и встретилась глазами с Линдси: — Хочешь сказать, все уже в сборе?

Линдси закрыла дверь.

— До единого! — И вздернула брови: а я, мол, что говорила!

Протягивая Линдси пальто, Клаудия заглянула поверх ее плеча в гостиную.

Все члены Клуба книголюбов были в наличии. Все пятеро.

С бокалами в руках они устроились на двух диванах, между которыми Линдси умудрилась втиснуть высокое кресло в стиле эпохи королевы Анны. Клаудия улыбнулась про себя: даже в пустяках Линдси безотчетно ведет себя как первая леди. И разумеется, именно голос Линдси поднялся над общим гомоном:

— Я все думаю о том, что случилось в прошлый раз. С ума сойти! По-моему, мы владеем колоссальной позитивной энергией.

Ну вот пожалуйста, — и полминуты не прошло, отметила Клаудия.

Гейл поставила на журнальный столик поднос с овощами, фруктами и сыром и выпрямилась во весь свой нешуточный — как-никак метр восемьдесят два! — рост. Запустила руку в ежик высветленных волос, явив миру темные корни — почти такие же длинные, как и белые концы.

— Сегодня, я полагаю… — Гейл бросила взгляд на Линдси, — нам стоит сосредоточить нашу энергию на книге, которую мы собрались обсудить. — И вышла в кухню.

Клаудия проводила взглядом Гейл, накручивая на палец прядь собственных волос того же тускло-каштанового цвета, что корни у Гейл. Вообще-то, научиться колдовать очень заманчиво. Может, она даже отважилась бы сотворить что-нибудь новенькое с осточертевшей прической. Но отказываться от Клуба книголюбов тоже не хочется. Уж пусть лучше Клуб останется тем, чем был до сих пор (Гейл, похоже, того же мнения), а отклонение в сторону оккультизма, приключившееся в прошлом месяце, станет первым и единственным. Наверное, так будет правильно.

— Мне ужасно понравилось! — Мара прижала к груди свой экземпляр книги «Дом». — В конце я просто вся обревелась. — Она горестно покачала головой и шмыгнула носом, будто снова собралась всплакнуть.

Лицо у Мары крупное, щекастое, как у толстухи, а тело крохотное. Клаудию этот контраст всякий раз приводил в изумление.

— Такая прелесть, — продолжала хлюпать носом раскрасневшаяся Мара. — Грустно, а все равно прелесть.

— А его жена и та, другая женщина, — они ведь остались друзьями, — подала голос Джил, сидевшая рядом с Марой и так разительно непохожая на нее. Прямо-таки лед и пламя: невозмутимая, всегда элегантная Джил и пылкая, не имеющая абсолютно никакого вкуса Мара.