Борис Палант - Дура LEX

Настоящий адвокат, наверное, так рассуждать не должен. Клиент поставил задачу — выполняй. Не можешь — откажись! Я решил позвонить Мите и прямо ему сказать, что представлять его дальше не буду, потому что считаю его поведение свинским. Я мог позволить себе сказать что угодно — мы были приятелями, да и денег с него за ведение этого гнусного дела я не брал.

— Скажи, а какая теперь разница, будешь ты меня представлять или нет, когда на выигрыш у меня шансов практически нет? — спросил Митя, выслушав мои порицания.

— Митя, мне противно играть в суде комедию, что-то говорить, оспаривать результаты теста. В душе я считаю, что ты должен признать отцовство и платить алименты.

— Послушай, эта блядина жила одновременно со мной и этим египтянином. Пусть он и платит алименты, раз женился на ней.

— Ты прав насчет Бренды, но при чем здесь девочка?

— Девочка ни при чем, но когда она родилась, Бренда и Махмуд записали ее своей дочкой. Бренда — мама, Махмуд — папа. Три года спустя оказывается, что папа не Махмуд, а я. Это, ты считаешь, справедливо?

— Митя, мне трудно будет защищать тебя.

— Просто ты испугался результатов теста. Я же не буду тебя проклинать, если мы проиграем дело, я и так тебе благодарен, что ты денег с меня не берешь. Пойдем, отсидим формальное слушание, я ведь все равно по-английски не очень.

— Я подумаю.

Вечером мне позвонил папа и сказал, что настоящие адвокаты своих клиентов не бросают и что я обязан довести Митино дело до конца и постараться его выиграть. Мой папа многие годы работал адвокатом в Харькове, прославился как защитник женщин в бракоразводных процессах. Мне странно было слышать от него пожелание выиграть дело — папа имел также репутацию справедливого человека. Неужели для него дружба с парнем, с которым они вместе учились собак стричь, превыше справедливости?

— Папа, когда ты практиковал в Харькове, тесты на ДНК еще не проводились, может быть, они и сейчас там не проводятся. Митя — отец девочки, они похожи как две капли воды, и тест говорит то же самое.

— Что справедливо, решает судья, а не адвокат. У тебя есть клиент, вот и защищай его. Ты подумай, что сделала его подружка, — мало того, что спала с обоими, так еще и молчала о ребенке три года.

— Папа, она молчала бы всю жизнь. Не она пошла по Митину душу, а вэлфер. Его судит агентство штата, платящее пособие беднейшим людям.

— Ничего, штат Нью-Йорк достаточно богат, чтобы потянуть еще одну девочку. Ты не за штат беспокойся, а за своего клиента. У штата есть свой адвокат.

…Все участники судебного слушания расселись за тем же овальным столом. Судья старался проводить слушание как можно менее формально. Он задавал пустячные вопросы клеркам, поинтересовался, как здоровье болеющего мужа стенографистки, тепло поприветствовал меня и Митю. Пока мы ждали адвоката вэлфера Левин, судья расспрашивал меня и Митю о Советском Союзе. Было уютно сидеть вот так за столом и беседовать с симпатичным пожилым человеком с седыми усами. Небольшая формальность все же присутствовала — на судье была черная мантия.

С толстой папкой в зал вошла Левин и уселась напротив меня, рядом с Брендой. Митя сидел рядом со мной, судья во главе стола. Дженнифер сидела у Бренды на коленях и сосала леденец. В моей папке лежала одна бумажка — результат теста. Глядя на раздувшуюся папку Левин, я гадал, что в ней находится. Наверное, она очень хорошо подготовилась к слушанию и в папке у нее аккуратно сложены распечатанные решения судов по аналогичным делам, нужные статьи кодекса по семейному праву, список вопросов к Бренде и к Мите. Молодец адвокат Левин! А я вот, узнав результаты теста ДНК, никак не подготовился. Но ведь, наверное, можно было почитать дела по данному вопросу, возможно, были решения, которые могли бы мне пригодиться. Нет, нельзя нанимать друзей в качестве адвокатов. Был бы незнакомый человек, платил бы солидные деньги, уж не пришел бы я в суд с одной бумажкой, а сидел бы, как Левин, с пухлой папкой и оскаленной пастью. И не мучался бы поведением чужого для меня человека и вопросом, лишаю ли я ребенка отца.

— Во-первых, я хотела бы официально предоставить суду результаты теста, — начала адвокат Левин, протягивая судье бумажку с невообразимыми цифрами 99,96 процента.

— Обозначим этот документ как вещественное доказательство номер один, — сказал судья, принимая бумажку. — Да, внушительные цифры.

— Затем я хотела бы задать Бренде Келм несколько вопросов, — продолжила Левин.