Борис Палант - Дура LEX

Аскольд пришел в половине восьмого и занял место за столиком, стоявшим в углу. Тускло горела лампа под старинным абажуром, тихо играла нецыганская музыка, до начала представления было еще полтора часа. Аскольд, следуя своему старому правилу — когда не знаешь чего выпить, выпей кальвадосу, — заказал двойной «Буляр» с долькой апельсина и орешками.

Не успел Аскольд сделать и пару глотков, как вошел Романо — в черных брюках, черной рубашке и черном кожаном пиджаке. Оглянувшись, Романо заметил Аскольда, что, несомненно, огорчило его. Аскольд жестом пригласил Романо к своему столику.

— Мистер Романо, я знаю, что вы пригласили Зинаиду на ужин. Она скоро присоединится к нам, а пока что давайте немного поговорим. Кстати, называйте меня просто Аскольд.

— А меня называйте просто Романо. Меня всегда по фамилии называли — и в школе, и в колледже, а сейчас на работе так называют. Мать дала мне имя Хальворд, но не помню, кто, кроме матери и бабки, меня так называл. У вас, кстати, нерусское имя.

— А я и не русский. Аскольд — моя фамилия, а имя мое Юрис. Я литовский еврей. Юрис по-английски звучит как «джурис», а это уже сильно напоминает «jurisprudence». Для адвоката такой намек на его профессию звучит претенциозно, так что называйте меня просто Аскольд. Кстати, я пью кальвадос и очень вам советую.

— Отлично, Аскольд.

Аскольд подозвал официанта и заказал двойную порцию «Буляра» для Романо.

— К осени дело идет, — сказал Романо. — По Нью-Йорку нельзя сказать, что глобальное потепление как-то нас коснулось.

— Думаю, что глобальное потепление — это миф. Кто-то на этом делает деньги, создаются новые технологии, для работы нужны новые человеческие ресурсы, в общем, все как всегда.

— Я не думаю, что глобальное потепление миф, — сказал Романо. — Ведь ученые замеряют уровень океана, ведут учет температуры в различных точках земного шара, сравнивают все это.

— Скажите, Романо, вы хоть одну серьезную научную работу прочитали по этой теме? Я — нет.

— Я тоже нет. Но мы же судим о многих вещах и без ученых степеней в тех областях знаний, о которых речь заходит.

Официант принес кальвадос для Романо.

— За Зинаиду! — сказал Аскольд и выпил бокал до дна.

— За Зинаиду! — повторил Романо и пригубил свой.

Аскольд почувствовал, что собеседник напряжен. Он заметил: Романо почти не пьет, и это ему не понравилось. Не желая обсуждать глобальное потепление в течение еще двух часов, адвокат напрямую спросил:

— Романо, вам нравится Зинаида?

— Что это за вопрос, Аскольд?

— Это вопрос адвоката к чиновнику, который в государственном учреждении дал несчастной беженке свою визитную карточку, на которой написал приглашение пойти с ним в ресторан. Как вы прекрасно понимаете, это был рискованный шаг с вашей стороны.

— О чем вы говорите, Аскольд! Как вы могли подумать, что я использую свое служебное положение в гнусных целях!

— Романо, вы же не будете отрицать, что несчастная беженка из Украины побоится сопротивляться ухаживаниям со стороны иммиграционного офицера. Не будем валять дурака — в наше время, в эпоху политической корректности, то, что вы сделали, означает конец вашей карьере. Плюс иск к иммиграционной службе за моральную травму — этак на миллион долларов. Не могу поверить, что вы всего этого не понимали и рискнули карьерой ради кратковременного удовольствия. Вот я и спросил — вам нравится Зинаида?

— Простите, Аскольд, жаль, что вы так плохо подумали обо мне. Разрешите заплатить за кальвадос и откланяться.

Смуглое лицо Романо теперь казалось бледным даже при тусклом свете, конусом бьющим из-под абажура над столом.

— Романо, не торопитесь. Давайте поговорим… Не о глобальном потеплении, которое меня, если честно, вовсе не интересует, а о жизни, людях, любви — поговорим, как говорят между собой все нормальные цыгане. Вы наполовину норвежец, а я наполовину литовец. Оба народа довольно спокойные. Другие половинки у нас тоже схожи — евреи и цыгане, два вечно гонимых народа. Я думаю, мы найдем общий язык.

Романо помолчал, медленно допил свой кальвадос, заел долькой апельсина. Подышал через нос, подозвал официанта и заказал еще две двойные порции «того же самого». Через минуту перед ним и Аскольдом стояло по бокалу темно-золотистого яблочного бренди.

— За умение рисковать, — сказал Аскольд, поднимая бокал.

— Кто не рискует… — сверкнул белыми зубами Романо, расстегивая верхние две пуговицы на рубашке. — До дна!