Борис Палант - Дура LEX

В баре было ни светло, ни темно. За барной стойкой сидело человек шесть. Еще четверо стояли у биллиардного стола. Двое из них держали в руках кии. Над стойкой висел телевизор, по которому показывали бейсбольный матч. Некоторые смотрели матч, некоторые разговаривали между собой. Мы с Айлин сели на высокие барные стулья. Айлин заказала себе пиво, а я «Кровавую Мэри». Молодая барменша зачерпнула стаканом из какого-то ящика льда, ссыканула туда говенной водки «Попов», сверху плюхнула микс из трехлитровой бутыли.

— А я говорю, что акции «Дженерал Электрик» не могут так долго на месте стоять, они или вверх пойдут, или так грохнутся, что до Аризоны пыль дойдет, — сказал непонятного возраста пьянчуга. Во рту у него не было половины зубов.

— А я не имею дела с акциями, — отвечал ему другой пьянчуга, по виду которого можно было с уверенностью сказать, что он ни с чем дела не имеет, не только с акциями. — Мэри-Джо, еще того же самого.

— Держи, дядя Майки. — Барменша налила пьянчуге щедрую порцию бурбона.

Дядя Майки вытащил помятую пачку «Мальборо», дрожащими пальцами выудил из нее сигарету, что-то пробормотал, зажег спичку и вдруг заорал: «Home run!»

Какой-то бейсболист бежал по полю, принимая поздравления.

— Сукин сын, что делает! Ты видел, как он это сделал? — закричал специалист по акциям. — Мэри-Джо, красавица ты моя, повтори. Ну и день!

Айлин увидела, что я наблюдаю за этой парочкой, тронула меня за руку и рассмеялась. Я тоже рассмеялся.

— Мы в Америке, — сказала Айлин. — Добро пожаловать в Пенсильванию! Америка начинается в этом баре.

— Я очень хотел сюда попасть с самого детства. Спасибо тебе, Айлин.

Мы снова вместе рассмеялись. «Кровавую Мэри» пить было невозможно. Я заказал порцию водки и отдельно стакан томатного сока. Водка была теплой, все тот же дряной «Попов». Потом я выпил еще несколько порций и заполировал «Будвайзером».

Мы с Айлин поцеловались, потом обнялись. Неудобно сидеть обнявшись на высоких барных стульях, но все равно было хорошо.

— Ты моя мисс Америка, — сказал я. — Я же еще и к тебе приехал.

— Я ждала тебя.

— Вы такая красивая пара, — сказала Мэри-Джо. — Следующий раунд за мной. Что будете?

— Я еще порцию водки, а Айлин будет…

— Я хочу зеленого ликера. По-моему, «Мидори» называется.

— Айлин, я тебе сделаю «Мидори» с персиковым соком. У тебя такой красивый кавалер, Айлин, — сделала мне комплимент Мэри-Джо. — А тебя, красавец, как зовут?

— Борис.

— Приятно с тобой познакомиться, Борис. У меня еще не было Борисов в баре. Меня зовут Мэри-Джо, и именно так меня здесь все называют. У меня много и других имен. Для вас я Хани, а вот для тех двух забулдыг — Сука из ада.

— Это еще почему, Мэри-Джо? — удивился я.

— А потому, что они оба уже наклюкались, и больше я им не налью. Вы еще услышите, что они мне скажут. «Сука из ада» будет самым ласковым именем. Куда им за руль садиться? У обоих грузовики, а они лыка не вяжут. Опять моему мужу их домой отвозить.

— Я ему сказала: хочешь уходить — уходи, но без кровати, — говорила женщина во фланелевой рубахе и джинсах, посасывающая какой-то бурый напиток. У нее тоже не хватало нескольких зубов.

— Еще кровать ему отдавать! — соглашалась собеседница. — Мэри-Джо, ласковая ты моя, налей-ка тете Викки того же. Не получит он никакой кровати. Сандра, не отдавай ему кровать!

— Нет, не получит он никакой кровати. Это мне мама кровать подарила, а не ему. Я ему так и сказала — мне мама кровать подарила, а не тебе, — сказала Сандра и отхлебнула из стакана.

— Что делать дальше будем, Айлин? — спросил я.

— Выпьем кофе и поедем обратно.

— Нет, я не про сейчас.

— Как сказал твой «брат» Брайан? Продолжать пилотировать самолет? Вот и будем пилотировать самолет.

Мы с Айлин расплатились и вышли из бара. На улице я обернулся и увидел на баре вывеску «Бар Мэри-Джо», а под ней маленькую вывеску «Счастливый час с 5 до 7».

Айлин трезвее меня, и поэтому она села за руль. Весь обратный путь мы слушали радиопередачи. На радиостанцию звонили пенсильванцы и заказывали свои любимые песни. А потом, когда мы уже подъехали к Делаверскому ущелью, раздались хрипы, и Америка пропала из эфира.

Ровно в двенадцать я сообщил дежурному офицеру на проходной, что явился на прием к прокурору Гроссу. Через пять минут он спустился за мной. Я был в джинсах и куртке, он в черном костюме.

— Расслабляемся? — весело спросил он, увидев меня. — Мы пойдем в ресторан, где собираются судьи, прокуроры, ну и наши гости.