Анхела Бесерра - Музыка любви

Жоан ничего этого не знал. Сейчас отец, наверное, где-то прячется, думал он... но вот где? Жоан мог вынести все что угодно, кроме молчания отца. Это была одна из причин, почему он хотел уехать из Кань-сюр-Мер.

Вернулся он поздно вечером. Пьер Делуар, Жозефина и их сын уже беспокоились, куда он запропастился. Когда Жоан в мельчайших подробностях рассказал о своей поездке в Канны, старый пекарь все понял и даже обрадовался, что у мальчишки будет хоть какой-то просвет в жизни.

За месяц, в течение которого он каждый день возил хлеб в отель «Карлтон», Жоан Дольгут подружился с месье Филиппом.

— Эспаньолито , — он всегда называл его так, — а знаешь, ведь меня на самом деле зовут Фелипе. Да-да, я такой же испанец, как и ты, парень. Просто вся моя жизнь прошла здесь...

— Месье Филипп... А у вас есть родные в Испании?

— Эх, сынок! О том, что осталось позади, лучше не вспоминать. Я-то сбежал по собственному почину, тогда никто из страны не уезжал. Я бредил Францией. И только здесь понял, что мечты никогда не становятся явью. Какими мы родились, такими и живем, ты можешь сменить страну, но не сословие. Я полюбил бедную француженку, женился на ней и с тех пор живу как бедный француз. Она стирает простыни, запачканные богачами, я кручусь в кишках отеля, кормлю людей, никогда не знавших голода... А по ночам, закрывая глаза, мы видим сны о лучшей жизни. И так изо дня вдень.

— Месье... место официанта, о котором вы упоминали на днях...

— Ах это... вот-вот освободится. Я, конечно, не хочу обижать моего друга Пьера, но ты вправе желать для себя большего, мальчик. Завтра оденься и причешись как следует да приходи. Представлю тебя метрдотелю. Если понравишься ему, возьмет не раздумывая. Так что скрести пальцы.

На прощание Филипп ласково похлопал Жоана по щеке, и юноша оседлал свой мотоцикл, одновременно и окрыленный надеждой, и погрустневший. Если он получит эту работу, ему придется расстаться со своим другом Пьером и его семьей... если только они не захотят предоставлять ему жилье, за которое он будет платить из собственного кармана. По крайней мере, от тетушек он съедет немедленно. Пока поживет еще в Кань-сюр-Мер, но как-нибудь потом, возможно, найдет способ перебраться в Канны насовсем. Всю дорогу он предавался мечтам о новой жизни, рисовал себе сказочные замки в вечернем воздухе. Вдруг в Каннах появится шанс снова прикоснуться к клавишам рояля? И уж точно он скопит денег, чтобы поехать в Прад. Из Канн рукой подать до границы, и, кто знает, может, в один прекрасный день он поднимется на корабль, сыграет, качаясь на волнах, и его музыка полетит над океаном... В Каннах он научится расшифровывать знаки, которые посылает людям судьба, услышит произведения всех композиторов на свете. В Каннах он узнает что-то еще, кроме выпечки хлеба и мытья полов... и, быть может, даже поймет, как получать от жизни удовольствие.

По прибытии в Кань-сюр-Мер Жоан Дольгут уже успел совершить путешествие во времени и чувствовал себя больше официантом, чем развозчиком хлеба. На окраине поселка он собрал букетик полевых цветов для мадам Жозефины. У него еще вся ночь была впереди на подготовку к завтрашнему дню.

А в доме теток его ждало письмо от отца. Обезумев от радости, он бросился читать, жадно впитывая каждое слово. Отец рассказывал о соседях, о девочках Барселонеты, о всяких пустяках, а также о том, как он устает на работе и как скучает по нему. Передавал приветы и благодарности своим родственницам. О войне почти не упоминал. Жоан перечитал письмо несколько раз, пока наконец не заметил, что оно было отослано два года назад и по каким-то неизвестным причинам только сейчас дошло по назначению.

Ликование его уподобилось воздуху, со свистом вылетающему из проколотого воздушного шарика, оставив на месте задорного юноши ссутулившегося мальчика-старика. Притихший и грустный, он пришел к Делуарам и сообщил им о письме и о завтрашнем собеседовании в Каннах. Вопреки его ожиданиям они очень обрадовались за него и даже помогли подобрать приличную одежду.

В Канны он отправился в элегантном костюме, который Пьер Делуар носил в молодости по праздникам. Опрятный, при галстуке, Жоан Дольгут выглядел на все двадцать лет. Мадам Жозефина надушила его одеколоном, заботливо все проверила, будто провожала собственного сына. Пьер-младший отдал ему свои воскресные туфли, которые оказались тесноваты, но в целом результат получился блестящий. Ни убавить, ни прибавить — приличный молодой человек, вполне достойный места официанта в роскошном отеле.