Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем

Он летел над океаном сквозь облака всю ночь напролет, не складывая свои деревянные крылья. Под утро он увидел под собой красивые, зеленые леса, горы с белоснежными вершинами, широкие реки и озёра. Далаказан медленно и осторожно начал спускаться вниз. Когда он приблизился к земле, то увидел вдоль дороги табличку, где было написано «Псков». Он также увидел двух людей, которые сидели и разговаривали на опушке леса, у костра. Рядом с ними лежали охотничьи ружья, двустволки тульского производства. Один из охотников, разливая водку по стаканам сказал:

— Давай, Алик, выпьем за дружбу и за удачную охоту!

— Давай, Иван! — сказал охотник по имени Алик, беря стакан с водкой, который протянул ему его друг Иван. Они чокнулись, и залпом выпили огненную воду, под названием русская водка. Потом вкусно закусили солеными огурчиками.

— Ахх, как хорошо жить на этом свете, Алик! — сказал охотник по имени Иван.

— Да-аа-а, не говори, Ваня! Хорошо сидим! А то сидишь дома у компьютера и не замечаешь, как прошел день. А тут, гляди, вокруг псковские хвойные леса, кристально чистый воздух, рядом озера с прозрачной водой, тлеет костер, птички поют, одним словом — романтика! — сказал, жуя хрустящий соленый огурчик, другой охотник по имени Алик. В этот момент охотник по имени Иван увидел летящего Далаказана с однокомнатной квартирой на спине и ошалел.

— Алик, гляди! Вот эта птица! Ни фига себе! Давай бери ружье, чего смотришь?! Улетит же сейчас! Пали! — закричал он.

Охотник по имени Алик быстро схватил ружьё и, не целясь, произвел выстрел из двустволки тульского производства. Бедный Далаказан, вращаясь в воздухе, стремительно полетел вниз и с грохотом упал в озеро. Тут Фарида и проснулась.

В жизни отличника народного образование, учителя Далаказана Оса ибн Коса, который из чувства патриотизма давал ученикам бесплатные уроки птичьего языка и литературы начались будние дни. Ему было нелегко, поскольку он одновременно был директором этой школы, замдиректора, завучем и завхозом, на всякий случай. Сам же работал и уборщиком. С утра до вечера Далаказан преподавал, работая в две смены, вечером до глубокой ночи писал конспекты при свете керосиновой лампы, проверял тетради учеников, с упражнениями по птичьему языку, диктантами и сочинениями на птичьи темы. Параллельно народный учитель писал докторскую диссертацию. Иногда выходил он на улицу и, глядя на луну, кричал во весь голос:

— Жить-Жиииить Житталалалулалулаааааа! Жить — Жиииить Житталалалулалулаааааа!

Кроме всего прочего, он изготавливал различные наглядные пособия для использования на уроках. Работал он до глубокой ночи, когда усталая луна уходила к горизонту, тихо освещая берега, оврагов и полей, и звезды начинали тускнеть.

В тот день он встал рано, когда за рекой начали кричать первые петухи и на утреннем небосклоне Таппикасода появились бледные полосы. Начинало медленно рассветать. Вдалеке, в прохладном клеверном поле, пели перепелки:

«Вывык! Вывык! Битбылдык! Битбылдык!»

Но, не дожидаясь песен жаворонков, Далаказан сонно зевнул и заснул сладким сном. Но через часа два он встал, как молодой солдат, и, умывшись, позавтракал, съев хрустящие куски засохшего хлеба, которые ученики оставили под партой. Оставшиеся крошки он высыпал в кормушку для птиц.

Каждое утро он выходил к своим ученикам в полосатой пижаме, в спортивных шароварах и, всегда с галстуком на шее. Ну, подумайте сами, куда без галстука культурному учителю? Ведь, галстук главный атрибут парадной форме настоящего учителя. Правда, спортивные шаровары были ему коротковаты, и поскольку он ходил босиком, эти шаровары выглядели смешно. Но это ничуть не смущало его. Самое главное — это народное образование, считал он. Когда он вёл урок, из шкаф-школы доносились голоса похожие на птичьи песни.

— Чырррр, чку — чку — чку! Чирик — чирик! Фиииийт — фиииийт — фю — фю — ди — ди — ди — ди — ди — ди! Чяааак! Чяааак! Блю! Блю! Карррр! Карррр! — кричали дети, осваивая новую науку в истории человечества.

Однажды, во время урока Далаказан выглянул в окно и увидел милицейский газик с группой оперативников из отделения родной милиции. Он страшно испугался. Его лицо резко побледнело.

— Кажется, снова оклеветали меня. Сейчас опергруппа ворвется в шкаф-школу, менты заломят мне руки, наденут наручники и, закрыв шкаф-школу, увезут меня, подвесив под брюхо вертолета-подумал он.