Дмитрий Липскеров - Теория описавшегося мальчика

Со временем дед обучил внука делать всякие ловушки и силки. Они расставляли нехитрые капканы по местности и терпеливо ждали. Попадались в их снасти только дикие коты и кошки. Перед смертью коты выли нестерпимо и мочились, защищаясь, распространяя вокруг себя столь гадостный запах, что Ислам засовывал в ноздри пальцы и дышал ртом. Требовалась особая сноровка, чтобы изловчиться и попасть прыгающей добыче прямо по башке. Промахнешься — и разъяренный кот мог царапнуть каменным когтем так, что жилы на руках перервутся запросто.

Дед разделывал кошку молниеносно. Отрезал одним движением голову, а потом снимал шкуру как перчатку. Набирали топливо для костра и жарили кошатину на открытом огне. Улыбались оба. Мясо хоть и суховатое, но вкусное и питательное…

А ранним утром, в момент самого нежного сна, когда сытое брюхо счастливо урчит, на старика и его внука напал медведь.

Он тоже жрать хотел. Кошку словить не мог, а вот два спящих человека его вполне устраивали.

Первым ударом он порвал деду плечо. Не сильно, только кожу прихватил. Второй удар правой лапы предназначался Исламу, но дед проворно оттолкнул мальчишку ногой. Медведь встал на задние лапы и заревел. Из его огненной пасти текла пена. Зверь пришел в бешенство от неудачной попытки убийства.

— Беги сюда! — подзывал старик внука. — Беги ко мне!

Ислам что есть мочи заработал ногами и прыгнул деду на спину. Старик развернулся спиной к медведю и побежал по осыпающимся камням, как молодая газель.

Ислам выглядывал из-за плеча деда и думал: зачем они несутся прямиком к отвесной стене? Ух, и расшибет себе дед лоб. Но сзади удирающих догонял медведь. На четырех лапах, опьяненный запахом добычи, наполненный адреналином, он развил скорость каменной глыбы, летящей с верхушки горы.

Когда до отвесной стены остались считаные сантиметры, Ислам закрыл глаза, а когда открыл, то обнаружил себя и деда на той же стоянке, где еще дымился костер, валялись обглоданные кошачьи кости, но медведя не было. Мальчик напряг слух — тишина…

Медведь со всей мочи шарахнулся мохнатой башкой об отвесную стену, отскочил от нее шишкой и долго еще мотал головой, не понимая, что произошло. Где добыча?..

После столь неудачной охоты животное оглохло на одно ухо и с трудом ориентировалось в пространстве… Добывать пропитание стало тяжело. Вернувшись к сородичам, отыскивая самку для спаривания, полуглухой медведь проиграл все схватки за теплое женское лоно, получив к своей глухоте еще с десяток болезненных ран. А потому он незадачливым бобылем скитался по свету до скончания времен…

— А где медведь? — спросил Ислам деда.

— Какой медведь? — переспросил старик, подвешивая на солнцепек кошачью шкуру.

— Который на нас напал.

— Разве ты его не видишь?

— Нет…

— Так и не было его здесь.

Этого Ислам не мог понять, сел на корточки справить большую нужду и глазел на деда.

— Представь себе две дороги, — пояснил старик. — Повернешь направо — встретишь медведя. Повернешь налево — нет медведя. Понял?

— Да, — твердо заявил Ислам, хоть ровным счетом ничего не понял.

— Вот и молодец, что понял, — похвалил его старик.

Они посидели до полудня, погрелись на солнышке, а потом, собрав пожитки, двинулись в сторону солнца.

Ислам думал о дорогах. Разве две дороги в этом мире? Вон их сколько! И как угадать, на какой из них медведь?.. А потом мальчик вдруг испугался, да так, что кишки свело.

— Деда, я умру? — Старик замедлил шаг. — Сколько людей и животных умерло на наших глазах! Я умру?

— Нет, ты никогда не умрешь! — твердо ответил дед.

— А ты умрешь?

— А я умру.

— А все остальные? Они…

— Они тоже умрут.

— Я особенный? — сделал вывод Ислам. — Даже пророк умер!

— Нет, Ислам, ты не особенный. Ты такой же, как все.

— Как же так! Если все умрут, а я нет?!

— Я не могу тебе этого объяснить. Это тяжело. Вырастешь, может быть, поймешь, может, нет.

— И скоро ты умрешь?

— Скоро.

— Разве кто-то знает, близок ли, далек его конец?

— Нет, — ответил дед. — Но у человека есть предчувствие.

Ислам сейчас узнал столько новых слов, что про предчувствие спрашивать не стал. Он почему-то злился на деда, а потому пустил в пространство небольшую огненную струю. Деду ожгло ягодицы, он разозлился и, скинув внука с плеч долой, определил:

— Сам теперь ходи по земле. Своими ногами! Отстанешь — пеняй на себя, антиматерия!

Через неделю деду наконец удалось убить человека. Жертва в зеленой одежде стояла на верху горы и то и дело оглядывалась вокруг.