Василий Викторов - Банк

Влад не верил своим ушам — он ждал обвинений в халатности, некомпетентности, ну, еще в чем-нибудь, но только не в воровстве.

— Я не брал этих денег, — подняв взгляд на Хозяина, сказал он.

— Ну, конечно, вы лично не брали, зачем вам ручки марать, взяли другие. Ваши партнеры — служба безопасности проверила — денежки перевели в другой банк, на счет такого же ООО, наличными сняли — и поминай как звали. Кстати, и звали-то интересно — людей с такими именами и номерами паспортов просто не существует. Нотариус — есть, но он на подобные документы ничего не оформлял — подделали его печаточку-то, и будь вы непричастны — куда, спрашивается, смотрели? Даже смешно. Я, в принципе — но только в принципе, так сказать, теоретически, — могу вас понять — триста тысяч пусть и не миллион, но сумма не маленькая, работая у меня, даже с учетом удачно складывающейся карьеры, сколько бы вам времени понадобилось, чтобы ее собрать? — лет восемь, ну, плюс какие-то свои дела, семь. А тут — раз! — и готово. С работы уволили, потерпел годик в засаде, не шикуя, а потом сразу и квартирка, и машинка — любопытствующим же объявляешь, что или бизнес свой прибыльный открыл, или бабушка-миллионерша померла.

— Я не брал этих денег, — повторил Влад.

— Не верю я вам. И очень не люблю, когда меня обманывают. Вот Елизавете, царице, нравилось, когда ей сообщали, что из казны воруют, — значит, в ней есть что воровать. Я не самодержец, без прихотей, воруешь — могу и руки отрубить, да и еще кое-что. Но я не злобный, я считаю, что плохих людей не бывает, — портит их зависть и низменные чувства — а это от лукавого. Но он ищет слабых, сильный ничему не поддается, потому и остается человеком, а не козлом. Слабым же нужно сочувствовать, а не мстить, жалеть, а не бить. Я по-разному могу с вами поступить, обычно за такие вещи я еще и штрафую — но это на другом уровне, с вас-то и взять нечего. Отдайте мои деньги — сколько там, Иван Борисович, триста двадцать четыре тысячи? — и ступайте на все четыре стороны. Опыт у вас большой, работу быстро найдете — вот и живите себе спокойно, наживайте добро, только ошибок подобных не повторяйте. Я же торопить вас не буду — понимаю, что денежки уж разбиты на разные части и находятся в разной форме, и ваших личных там не больше половины, — что ж, объясните своим товарищам, что вас просекли, и если они вам зла не желают, пусть и свою долю отдадут. Ситуация у вас сложная, жестких сроков я вам не ставлю, но считаю, что за две недели вы управитесь. Даже разрешаю сначала быстро внести сто шестьдесят тысяч, а через месяц остальное, так я смогу поверить быстрее, что вы искренне хотите исправиться.

Влад сидел, лишь криво усмехаясь. Он понял, что Хозяин полностью уверен в том, что это он спланировал всю эту операцию с фальшивыми ОВВЗ. И все говорит так правильно, что его чуть-чуть послушать, и сам поверишь в свое участие в воровстве.

— Ну а если вы все-таки ошибаетесь, если меня действительно обманули, если я на самом деле с ними не знаком и не положил в свой карман ни копейки? — спросил он.

— Тогда это очень редкий и странный случай — сродни тому, что человек падает с крыши девятиэтажки и остается жив, — возможности этого я отвожу сотую процента. Так что давайте не теряйте времени, возвращайте все в исходное состояние. И без причуд. Вы помните фильм Рязанова «Жестокий романс»?

— Да, помню.

— Так вот, мне очень нравится момент, когда Паратов в исполнении Михалкова говорит: «Я уж еду — не свищу, а наеду — не спущу». Так и я. Вздумаете баловаться, играть со мной — тогда уже точно не обрадуетесь. Да, кстати, говорят, вы жениться собрались, невеста у вас красавица?

«Козел», — подумал Влад, на вопрос не ответил, продолжал молчать.

— Не давайте мне повода испортить вам семейную жизнь. Один повод вы мне дали, но я прощу вам эту глупость, ибо считаю ее просто заблуждением. Стоимость прощения — триста двадцать четыре тысячи долларов США, и у меня к вам нет претензий ни имущественных, ни моральных, живите себе в удовольствие. Если же выкинете какую-нибудь штуку — например, попытаетесь сбежать, не уплатив, — я с вами встречаться уже не стану, беседу поведут другие люди — у них иная манера разговора, другой тон, мерами физического воздействия они нисколько не брезгуют — и, к сожалению, иногда это более доходчиво, чем простое слово. Так что один большой неверный шаг вы уже сделали, не повторяйте ошибок. Тем более что ответственны вы теперь не только за себя, но и за будущую жену, и ее долговязого сынишку. У меня все. Ступайте.