Василий Викторов - Банк

Влад вскочил с места.

— Сядьте, сядьте, не нервничайте. — Юрий Анатольевич сделал останавливающий жест рукой, Влад перевел взгляд на Сашу, тот кивнул головой, и он вернулся в кресло. — Я, — продолжал управляющий, — сейчас же свяжусь со службой безопасности, они до конца дня постараются навести справки, может, всплывет какая-нибудь информация, потом последует доклад на самый верх. Вы, Владислав Дмитриевич, пока занимайтесь отделом, будто бы ничего не произошло. Вы, Александр Николаевич, сейчас отправляйтесь домой, так сказать, акклиматизируйтесь, завтра же, будьте любезны, пожалуйте на работу — сами понимаете, в такой ситуации отпуск ваш придется прервать. А пока — не смею вас обоих задерживать.

Они зашли в кабинет. Саша взял плащ, сказал Владу:

— Ну что, держись. Главное, о чем ты сейчас должен думать, — как и что отвечать, когда тебя вызовут сам знаешь к кому. Ну, ни пуха!

— Вот уж действительно к черту!

Оставшееся до конца рабочего дня время Влад провел сидя на своем месте, рисуя на бумаге дурацкие рожицы. Сказать о его настроении «дерьмовое» — значит, не сказать ничего. Оно было ужасное, мерзкое, отвратительное. Он чувствовал себя и раздавленным, как букашка, и растекшимся, словно сугроб под весенними лучами солнца, как боксер, попавший в нокаут, пытающийся встать с пола до того рокового момента, когда рефери закончит счет, но снова бессильно падающий на ринг. Вот и повернулась жизнь спиной. В один момент — вжик! — и все прахом… Классно он Василия призывал радоваться окружающему миру — вот он, мир, жестокий, безжалостный, раз — и ты в дураках, и все летит к черту. Теперь уже не до ромашек… Да, да, вот они — сообщающиеся сосуды, все верно. Было хорошо, стало плохо. Вот оно! И как же долго будет теперь «плохо»? И не станет ли это «плохо» еще хуже? Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, вот и свадьба, и медовый месяц. Жизнь — джинс, джинс… Приплыли. Не было печали, так черти накачали. Как он улыбался, читая о простофилях, попадавшихся на удочку мелких мошенников, — меняет кто-либо валюту на улице, вдруг подбегает «милиционер» в штатском, меняла сует ему в руку баксы обратно, и — бегом, «мент» — за ним, а незадачливый обладатель «гринов» разворачивает купюру — и видит вместо стодолларовой бумажку достоинством всего в один. Улыбался и тогда, когда смотрел фильм «Влюблен по собственному желанию», — героиня, партнерша Янковского, покупала красивую кофточку, а дома вытащила из пакета рваную тряпку. А сколько он пересмотрел всякой американской кинопродукции об удачливых грабителях — а сам вляпался, попавшись на самый известный трюк — «куклу». Обычно там вместо денег кладут пачку спрессованной бумаги, здесь же пакет с настоящими облигациями заменили на идентичный по форме, но очень отличный по содержанию. А что мешало лишний раз перепроверить, например, когда они уезжали готовить платежку? Это даже не фиаско его пятилетней учебы и последующей семилетней профессиональной деятельности, в том числе и четырех лет в банке, а жуть какая-то, ужас, мрак. Хана. Даже не запятая, а большая жирная точка. Все.

С трудом дождавшись шести часов вечера, отправился домой. Страшно хотелось выпить — не потому, что этим надеялся изменить подавленное настроение, просто на самом деле испытывал жажду, ту самую страшную жажду, которую нужно «заливать». Но завтра предстоял тяжелый, напряженный день, и провести его было необходимо максимально собранным, а не с больной, похмельной, разбитой головой, — надежда умирает последней, вдруг еще и удастся что-нибудь изменить. Дома, переодевшись, лег на кровать, достал подушку, подложил под себя, включил телевизор. Поочередно нажимал кнопки дистанционного управления, перескакивая с канала на канал, ни на какой программе не останавливая своего внимания. Скоро пришла Жанна, с порога начала весело щебетать, рассказывая о каком-то смешном случае, приключившемся у них сегодня на работе, но, заметив, что он не в настроении, оставила его и отправилась на кухню готовить ужин. Ели молча. Только когда перешли к чаю, она задала было вопрос о причине его состояния, он сослался на головную боль, и Жанна прекратила попытки его разговорить. Влад решил, что нужно выспаться, лег пораньше, но сон не шел. Как он, ворочаясь, ни менял позу, как ни мял подушку — лезшие в голову дурные мысли заснуть не давали. Из кухни пробивалась полоска света — Жанна спать не хотела, читала книжку. Наконец он потихоньку задремал — и ему почему-то снилось, будто он бежит по лесу, преследуя убегающих фашистов, палит по ним из автомата, но не может попасть — пули не долетают, обернувшись же, видит, что другая часть фашистов, наоборот, преследует его, — так он и бежал следом за одной группой, скрываясь от другой.