Джулиан Барнс - Предчувствие конца

Через несколько минут мы оказались в более приличном районе: частные дома, палисадники, небольшая возвышенность. Вероника свернула в боковой проезд и остановилась. Я про себя сказал: ладно, это твоя игра, устанавливай правила, я подожду. И еще подумал: черт побери, вот ни за что не сорвусь, будь ты хоть трижды зла, как тогда на Шатком мосту.

— Что там Братец Джек? — весело спросил я. На этот вопрос едва ли можно было ответить „рулит“.

— Джек и есть Джек, — ответила она, не глядя в мою сторону.

Что ж, с философской точки зрения это самоочевидно, как мы говорили в школьные годы с подачи Адриана.

— А ты помнишь…

— Ждем, — перебила она.

Очень хорошо, подумал я. Встреча, потом „рулю“, потом „ждем“. Что дальше? Купить продуктов, приготовить обед, поесть-попить, пообжиматься, подрочить, потрахаться? Это вряд ли. Но пока мы сидели бок о бок, облысевший мужчина и неухоженная женщина, я понял, на что следовало обратить внимание с самого начала. Из нас двоих Вероника нервничала больше. И при том, что я нервничал из-за нее, она-то явно переживала не из-за меня. Я был каким-то мелким внешним раздражителем. Зачем я вообще понадобился?

Я стал ждать. Пожалел, что оставил бесплатную газету в метро. Спрашивал себя, почему не приехал сюда на своей машине. Наверное, потому, что не знал, как тут обстоят дела с парковкой. Мне хотелось пить. Хотелось в уборную. Я снова опустил стекло. На этот раз Вероника не возражала.

— Смотри.

Я посмотрел. По тротуару с моей стороны к автомобилю приближалась небольшая процессия. Я насчитал пять человек. Впереди шел субъект, одетый, несмотря на жару, в несколько слоев толстого твида, включая жилет и шапку, какую носят охотники на оленей. Пиджак и шапка поблескивали на солнце металлическими значками, которых, на глаз, было не менее трех-четырех десятков; из верхнего кармана жилета в нижний уходила металлическая цепочка. Физиономия у него была вполне жизнерадостная, будто он подвизался при цирке или на ярмарке в какой-то неопределенной должности. За ним следовали двое других: один, с черными усами, при ходьбе как-то переваливался с боку на бок; другой, низкорослый уродец, одно плечо выше другого, немного отстал, чтобы плюнуть в чей-то палисадник. Замыкал шествие голенастый дурковатый очкарик, державший за руку толстуху, похожую на индианку.

— В паб, — сказал усатый, когда они поравнялись с нами.

— Нет, не в паб, — возразил увешанный значками субъект.

— В паб, — не уступал первый.

— В магазин, — потребовала женщина.

Они галдели, как школяры после уроков.

— В магазин, — поддакнул кособокий, аккуратно харкнув на живую изгородь.

Повинуясь приказу, я смотрел. С виду им можно было дать от тридцати до пятидесяти, но в то же время сквозило в них что-то застывшее, неподвластное возрасту. И еще какая-то робость, усугублявшаяся тем, как последняя парочка держалась за руки. Без нежности, но как бы защищаясь от мира. Они прошли буквально в метре от нас, даже не покосившись на машину. За ними, чуть поодаль, держался молодой человек в шортах и рубашке с распахнутым воротом; я так и не понял, это сопровождающий или обычный прохожий.

Молчание длилось долго. Видимо, инициатива должна была исходить от меня.

— Ну?

Она не ответила. Наверное, вопрос оказался слишком общим.

— Что с ними такое?

— Что с тобой такое?

Такой ответ, при всей желчности, был ни к селу ни к городу. Пришлось нажать.

— А этот молодой парень — с ними?

Молчание.

— Городские сумасшедшие, что ли?

Я ударился затылком о подголовник — это Вероника внезапно отпустила сцепление. На бешеной скорости мы промчались вокруг пары кварталов, подпрыгивая не хуже каскадеров на многочисленных „лежачих полицейских“. Переключение скоростей, или отсутствие оного, повергало меня в ужас. Так продолжалось минут десять, потом автомобиль резко свернул на стоянку, заехал одним передним колесом на бордюр и тут же скатился вниз.

У меня возникла невольная мысль: вот Маргарет всегда бережно управляет автомобилем. И опасностей не создает, и машину щадит. Когда я ходил на курсы вождения, инструктор мне внушал, что с педалью газа и ручкой переключения передач нужно обращаться так нежно, чтобы у пассажира даже не шелохнулась голова. Я тогда изумился и впоследствии, сидя на пассажирском месте, всегда обращал на это внимание. Живи я с Вероникой, давно заработал бы остеохондроз.

— Ничего до тебя не доходит… И раньше не доходило, и никогда не дойдет.