Александр Дьяченко: Плачущий ангел

Александр Дьяченко

ПЛАЧУЩИЙ АНГЕЛ

сборник рассказов

Содержание

Диаконское искусство

Немножко о главном

Чудеса

Жертвоприношение

Иван

Подарок (Т ренажёр для попов)

Новый год (О смерти)

Поминки

Образ

Вечная музыка

Про Серегу

Спас Оплечный

Разговор с собакой

Мои уни верситеты

Интересный вопрос

Звонок

Плачущий Ангел

Милость Божия

Старики и мы

Большой Гена

Рабоведение

Лучшая песня о любви

Кузьмич

Суд совести

Пять минут

Лоскутки

Начало

Посвящение

Пересечения

Машинка времени

Чудеса ( Запах бездны и говорящий кот)

Плоть едина

Про рочество игумена Нафанаила

Диаконское искусство

О том, что у меня бас и хорошие перспективы при правильной постановке голоса, мне ещё в школе говорил один мой приятель. Когда по его просьбе я что-то прохрипел в телефонную трубку, он в восхищении заорал мне в ответ:

– Да тебе в консерватории учиться надо, Шура, – поверь мне, – в этом деле я не ошибаюсь!

Но у меня тогда было невысокое мнение о музыкальных способностях моего одноклассника, и я ему не поверил, и напрасно. Сегодня друг моего детства один из известных белорусских музыкальных продюсеров, имеет свою студию звукозаписи и несколько коллективов, с которыми разъезжает по миру, и, даже исполняет под гитару песни собственного сочинения. Поверил бы другу, сейчас бы, глядишь, – в Большом солировал...

Когда стал ходить в храм на службы, то тихонько подпевал, стоя за клиросом. Думаете, что никто тебя не слышит? А нет, как раз-то в храме любое параллельное хору пение очень даже слышно, и меня вычислили. Но вместо того, чтобы наказать, пригласили на клирос.

Вот тут-то я и пожалел, что не слушался маму, которая всеми силами пыталась меня, тогда ещё лопоухого второклассника, заставить играть на пианино. Я принципиально и категорически отверг все её попытки:

– Танкистам не нужно играть на пианино!

– Ладно, – в конце концов устав от наших баталий сказал папа:

– Танкист, да ещё с боевым стажем – не хочет, – так не мучай ребёнка.

Откуда мне тогда было знать, что как раз-то танкист из меня и не получится, а получится священник, для которого знание нотной грамоты есть первейшая необходимость?

На клиросе я и стал понемногу учиться всей этой певческой премудрости. Бабушки пели не по нотам, а на слух. Под их руководством я постигал церковные гласы. И до сих пор не понимаю, что меня, тогда ещё молодого парня, задержало в этом старушечьем коллективе?

Помню своего первого псаломщика, она же и регент в одном лице, бабушку Анну. Человек пришёл на клирос ещё в 1944-ом, как вернули верующим храм – так и пришла. За долгие годы беззаветного служения ко времени моего прихода от её голоса уже ничего не осталось. Баба Аня выдавала такие звуки, что мой ребёнок периодически пугаясь, только жалобно спрашивал:

– Мама, зачем так страшно поют?

Со временем мне доверили читать Апостол. Моя первая в этом деле наставница - послушница Мария, человек суровый и неразговорчивый. Во время службы она преображалась, её многочисленные морщинки исчезали, а глаза сияли. И вообще, лица моих товарок, людей простых и неучёных, бывших прядильщиц, уборщиц, крестьянок во время пения молитв становились такими возвышенно прекрасными, что я понимал: ничего подобного за стенами храма не встретишь.

Мария учила как нужно читать Апостол, где должно играть голосом на повышение, где снижаться и прочитывать фразы на полурезких выдохах. До сих пор я встречаю такую практику возглашений у старых дьяконов.

– Ты должен читать так, чтобы люди, слушающие тебя, – проговаривали бы вслед за тобой слова, что ты произносишь, и не только понимали бы смысл прочитанного, но и плакали бы от умиления.

После её смерти в память о ней мне досталась бумажная иконка преподобной Марии Египетской, в грубом окладе, сделанном ею самой в те далёкие годы в страшных сибирских лагерях, при помощи одного только топора. Она вообще владела топором мастерски. Это я понял, когда помогал ей собирать иконостас для возрождаемого ею (в одиночку) женского монастыря.

Пробовали меня впоследствии задействовать и на правом клиросе, но отсутствие необходимых музыкальных навыков не позволило мне влиться в стройные партесные ряды.

Потом к нам на клирос пришла смена – юная поросль, выпускницы регентских епархиальных курсов. Хорошие девчонки, можно даже сказать, самоотверженные. Наш второй священник, отец Нифонт получил благословение служить на праздники в одном из отдалённых сельских храмов. Батюшка уталкивал нас в свой жигулёнок и мы после службы у себя в храме мчались в ту маленькую церквушку. Помнится, как-то на Троицу в его машинку набилось, кроме водителя, ещё 8 человек. Кто бы только знал, как благодатно было ездить с отцом игуменом. Иисусова молитва так и лилась, так и лилась. Будучи по природе неисправимым холериком, батюшка всякий раз садясь за руль, мчался, словно в последний раз, выжимая из машины всё, на что она была способна.