Александр Рабыкин - Падший Ангел, или Метафизика Любви

Человек!
Ты считаешь себя
царём?
Я —
считаю тебя —
ничтожеством!
Человек!
Ты считаешь себя
царём?
Я —
считаю тебя —
рабом!
Во фраке ты
или в пижаме,
Идёшь ты дорогой
иль садом —
Всё равно
ты сидишь
в яме!
Зловонием дышишь
и смрадом!
Человек!
Ты мнишь себя гением,
Чудотворцем,
рвущимся в облака.
А душа у тебя
покрыта
инеем.
Человек!
Ты не царь —
клоака!
Подлый раб!
Оглянись назад!
Посмотри ты на Мать-природу.
Или твоей голове
мешает
зад,
Или вновь скрываешься
за народом.
Ты хуже раба,
ты —
микробина,
Не знающая, что творит.
Министр,
президент —
блевотина,
Не вымерший завр,
троглодит.
Человек,
молоко тебе даст корова.
Человек,
хлебом накормит поле…
А ты
знаешь —
леса здоровы ль?
А ты
знаешь —
здорово ль море?
Пусть Земля тобой покрывается
Отбросами твоих извращений,
Ах,
зачем тебе
дурью
маяться,
Ах,
забыл я,
Ты – Царь,
Ты – Гений.
А ты знаешь,
в природе —
полночь,
Над природою Смерть
хохочет.
Ну, а Человек,
впрочем,
Ничего понять
не хочет.
Погоди!
Не под звуки джаза
Мир проснётся сказать своё —
Я —
Это будет не свыше фраза,
Это будет
гибель
твоя!
И замолкнут навек приёмники.
И погаснет навек кино.
На могилах не будет паломников.
Впрочем, все будут заодно…

Пусть с Тобою погибну рядом я,
Пусть Природа сметёт меня.
Если
Её
спасёт
смерть
моя —
Пусть
Природа
сметёт
Меня!

Деревья умирают стоя
Без крика и без сожаленья,
Лишь пни молчат на поле боя
О злобе пил в стальных мгновеньях.

Росли, кудрявились ветвями,
Осенним днём плоды дарили,
Листвы звенящими стихами
Гармонию превозносили.

И была зелень так прекрасна
Среди лазурного разлива.
И жизнь казалась не напрасной.
И соком ощущалась слива.

В невозвратимых этих буднях
Жила таинственная сказка:
Всё плыли парусные судна
И воробей был чьей-то маской…

Но человек – не царь жестокий
Послал другого человека
Очистить площадь новой стройке —
И в бой пошли стихии века.

Врубались топоры и пилы,
Звенела сталь и речь звенела.
Девчонка в ощущеньи силы
О белой яблоне запела…

Деревья падали, калеча
Свои раскидистые ветви.
Вставали пни – по мёртвым свечи
Пред алтарём последней битвы.

Я – поднимал людей на бой
За Русь, за землю предков наших!
Вставал народ стальной стеной
И был врагу тогда я – страшен.

Я – Колокол! Набатный зов
Во мне живёт седой поэмой.
Я – Колокол! Я – меди кровь!
Я – старый наш Московский Кремль!

Белые мухи кружатся,
Небо размазано в грязь.
Серым сугробам снятся
Ласка метели сейчас.

Будто сугробы видят
Крепкий февральский мороз
И в забытьи уходят
В мир белоснежных грёз.

Снятся им белые вьюги,
Слышатся скрип шагов,
Памятный смех подруги —
В смерть леденящий кровь.

Слышится голос ветра,
Сказок несущий бред —
Сцены земного театра
И неземной сюжет.

Видят они Твой образ
Твой королевский взгляд,
Будто позёмка-кобра
Выпустила свой яд.

И от такой картины
Стало им так тепло,
Что ручеёчком синим
Прошлое уплыло».

А над сугробами смехом
Солнца рассыпался диск
И на землю огрехом
Выполз кленовый лист.

Был он такой же жёлтый,
Как его старший брат.
Этим весенним офортом
Был я ужасно рад.

Жизнь вне закона – варварское счастье,
Здесь видится сияние богов.
Но тем ужасней отблески ненастья,
Чем страстней и свободнее любовь.

Любви свободной чужды все границы —
Что свято для тебя – то и закон.
При ярком свете грозовой зарницы
Творит статьи и положенья он.