Александр Дьяченко - Плачущий ангел

Но, на одних вкусняшках далеко не уедешь, и ручка колодца постепенно раскручивается и враг на цепи, словно злой пёс, приближается к тебе. И начинается борьба, ибо цену имеет только результат победы, результат преодоления. Конфетки, даваемые нам авансом, в счёт не идут, а вот те, хоть и малые честно заработанные граммы, становится твоим сокровищем, которое не отнимается и следует за тобой в вечность. Только они имеют ценность в глазах Неба.

Замечу о цепи, она никогда не будет раскручена полностью. На высоком уровне борьбы ты можешь почувствовать, даже запах из пасти врага, но никогда Бог не позволит ему вцепиться тебе в горло.

Помню, как попала тогда мне в руки книжка «Откровенные рассказы странника своему духовному отцу». Прочитал её и восхитился, оказывается, так просто стать святым: повторяй себе Иисусову молитву с утра до вечера и «небо у тебя в кармане». Следуя логике, для того, чтобы стать настоящим православным, необходимы чётки, раз, и монастырь, два. С чётками в те годы было сложно, и я по началу приспособил для этих целей цепочку от крышки для ванной, она состояла из множества маленьких шариков, но правда не соединялась в кольцо. А вот с монастырём дело обстояло сложнее, у меня ведь жена с ребёнком.

Но духовные подвиги манили, как запах жареной картошки. Почитал про Серафимушку, как всё ему легко давалось, кушал себе травку «сныть» и капустку, и вот, он уже чудотворец. Да и преподобный Сергий чуть ли не через три года как в лес ушёл, уже братию собирал. Всего-то три года, и ты на коне.

Но жена и ребёнок встали стеной на пути моего спасения.

Помню, как несколько месяцев подряд, ложась спать, вздыхал глубоким трагическим вздохом: «Эх, плакала моя святость». Наконец, жене всё это надоело, и однажды она мне предложила: «ну уж, если тебе так приспичило, поезжай, поживи в монастыре, и если твои мечты совпадут с реальностью, то я не буду тебя удерживать, иди, спасайся».

Понятное дело, что я сразу же стал её успокаивать, вовсе, мол, и не собираюсь я ни в какой монастырь, но где-то там, в глубине, у меня возликовало, что если я скажу «да», то меня держать не будут.

Сотнями, а потом и тысячами, повторял про себя краткую молитву, очень скоро она стала постоянно крутиться у меня в голове. Я ел, пил, разговаривал с людьми, даже мог смотреть фильм по телевизору, а в голове независимо от всего постоянно шёл процесс. Однажды еду в электричке, перед моими глазами бирка с номером вагона, в котором еду. Всё молюсь, молюсь, а потом думаю: "дай ка прислушаюсь, что я там повторяю". И оказалось, что гоняю в своей голове этот самый номер вагона, в котором еду. Причём с таким же успехом это мог быть и обрывок случайно услышанной фразы или объявление по радио. Ничего себе, я то думал, что уже Иисусову освоил, а оказывается моя «молитва» превратилась в некую форму навязчивости, и я вовсе и не молитвенник, а попугай. Как важно, оказывается внимание.

Однажды со мной произошло событие, на которое у меня и сегодня нет однозначного ответа. Как-то, перед ночной сменой, просматривал слово об Иисусовой молитве преподобного Паисия Величковского. Он писал о степени постижения молитвы, которая входит человеку в сердце и становится фоном его сердечного биения и дыхания. Я, уже будучи, «опытным» делателем усомнился: «как такое может быть? Что-то не то пишет святой человек». Потом отложил книжку и задремал на часок перед работой. И вот, поверите, просыпаюсь, а у меня идёт процесс молитвы в сердце и параллельно с дыханием. Это было потрясающе. Сейчас я уже не смогу описать подробно то состояние, давно дело было. Сначала обрадовался. Ещё бы. До такой степени в молитве, даже из монахов доходят единицы, а у меня процесс шёл сам собой без всякого усилия. Мне было очень легко и радостно творить молитву. В те дни я повторял не более ста молитв, с максимальным, как мог, вниманием, но через краткое время в сердце пришла боль. Как только начинаю молиться, болит сердце. Мне стало страшно, будь бы у меня опытный духовник, он бы наверно наставил меня на правильный путь, но духовника не было.

Боль в сердце всё нарастала, и мне пришлось полностью отказаться от практики краткой молитвы. Я не понимал, что процесс усвоения Иисусовой должен идти параллельно с очищением сердца и души, а так, в нечистоте, молитва разрывала мне сердце. И я стал молить Бога о том, что бы Он отнял у меня дар, который я получил наверно в посрамление своих сомнений. И Бог меня услышал, правда, еще с полгода я мог по своему желанию возобновить этот процесс, и боль было уже не та. Сейчас я уж забыл то состояние, и боли нет, а вспоминаю с сожалением, как о чём-то таком высоком, и упущенном навсегда. Сегодня без духовника даже не пытаюсь повторить тот опыт, боюсь, да уже и не дерзаю.