Дуглас Кеннеди - Покидая мир

— Не зарекайтесь.

— Но это в самом деле так.

— Ничего не известно. Со временем, когда все… — Но тут она оборвала себя на полуслове: — О, господи, что я несу. Вечно распускаю свой идиотский длинный язык. В смысле, я ведь и не знаю вас совсем, а уже даю советы…

— Все в порядке, — сказала я. — Вы меня ничем не обидели.

— Вы уж извините. Я только хотела помочь.

— Не переживайте, все нормально.

С этого времени Ди изо всех сил старалась держаться подальше от этой темы, зато вечно смущалась и конфузилась и честила сама себя за неадекватность.

— Наша Ди не может прожить дня без самоедства, — говорила Рут Фаулер. — Вот потому-то муж и сбежал от нее с ее же лучшей подругой. Видно, был сыт по горло, наслушался разговоров жены о том, какая она дура нескладная. Может, решил в конце концов, что она в чем-то права, и испугался. Бедняга Ди. Она настоящий ас в своем деле и, наверное, самый деликатный человек из всех, кто здесь работает. Но в том, что касается самооценки…

Рут Фаулер, самая остроумная из сотрудников библиотеки, была крохотного роста, не больше пяти футов, носила круглые очки без оправы и отличалась любовью к твидовым костюмам в елочку. Временами она напоминала мне персонажа английских салонных комедий двадцатых годов — любимую тетушку какого-нибудь Себастиана, сыпавшую по ходу пьесы ироничными остротами и мудрыми словами. Рут заведовала отделом обслуживания, то есть заправляла на выдаче книг в абонементе и в читальном зале, а стало быть, определяла публичное лицо библиотеки. Кроме того, именно она занималась всеми запросами на поиск информации в фондах библиотеки, организовывала школьные посещения, дни открытых дверей, читательские конференции и другие мероприятия. А еще она была единственной из знакомых мне членов коллектива, не считая Джеральдины Вудс, о ком можно было сказать, что, по крайней мере, внешне она держится вполне непринужденно.

В разговорах наедине Рут давала волю своему острому язычку. А затронув «тему», которой все прочие в библиотеке касаться опасались, она не стала ходить вокруг да около:

— Вы, возможно, уже заметили, что я здесь выполняю роль уполномоченного по улаживанию проблем. Если у кого-то личные неурядицы или претензии к другому члену коллектива, бегут ко мне, а я все стараюсь урегулировать. Поэтому буду с вами откровенна. Мисс Вудс всех поставила в известность о гибели вашей дочурки. И дело в том, что никто не знает, как при этом себя вести, потому что… черт, все это просто ужасно… и еще потому, что люди — это же просто люди, все боятся ляпнуть что-нибудь не то и расстроить вас. Понимаете, всех нас ужасают трагедии других людей, поскольку напоминают нам о том, как хрупко все в нашей жизни. Одним словом… хочу, чтобы вы знали, что Ди в полном ужасе от той своей бестактности, когда она предложила вам подумать о написании следующей книги.

— Я ведь сказала ей, что все в порядке.

— Ну, а она прибежала с этим ко мне. Но Ди — это Ди, ваш разговор дал ей лишний повод заняться самокритикой, чему она и предается вот уже несколько дней. Это ее проблема, а я просто хотела, чтобы вы знали, почему наши держатся с вами несколько скованно. А еще хочу сказать, что в любой момент, если вдруг у вас случится такой день… или такая неделя… словом, если вы окажетеся в беспросветном мраке и будет трудно, просто позвоните мне, и я организую для вас отпуск на сколько потребуется…

— Надеюсь, это не потребуется. — Я не дала ей договорить.

— Ладно, Джейн…

— Я благодарна за предложение.

— Больше я с этим не стану приставать.

— Спасибо.

Немного подробнее Рут рассказала мне про Вернона Берна из музыкального сектора библиотеки — пожалуй, самого немногословного члена коллектива.

— По-моему, все проблемы у него начались с имени, — улыбнулась Рут. — Я хочу сказать, все зовут его Верн. Подумайте, каково это — идти по жизни с именем Верн Берн?

Верну было основательно за пятьдесят. Худощавый, невысокого роста, он всегда одевался одинаково: темно-серый пиджак, серые шерстяные брюки, темно-синий галстук и до блеска начищенные башмаки из грубой кожи. Только сорочки в мелкую клеточку вносили некоторое разнообразие в его костюм. Сегодня узор мог быть в синих тонах, а назавтра сменялся зеленым.

— Я подозреваю, что у него всего по три смены: три одинаковых пиджака, трое брюк, три пары башмаков и так далее, — рассуждала Рут. — Это так похоже на Верна. Внешность для него имеет слишком мало значения. Но стоит заговорить с ним о музыке, и все преображается.